Артур Кларк - Рама Явленный

В черном небе юной планеты появился великолепный видеотерминал.

Каждый отдельный атом, содержащийся в массе планеты, был помечен определенным цветом, а также числом нейтронов и протонов. Размер атома свидетельствовал о его распространенности на планеты.

– ... Отметим значительное количество углерода, азота, галогенов и железа, – говорил Орел. – Это исключительно важные атомы. Все они были созданы взрывом сверхновой, не так уж давно вспыхнувшей неподалеку отсюда, обогатив состав формирующегося тела... без сложной химии не может быть сложной жизни... Если железо не сделается центральным атомом гемоглобина, как это было, например, на вашей планете, система переноса кислорода в организмах будет менее эффективной...

«Итак, процесс творения продолжается, – думала Николь. – Эон за эоном звезды и планеты образуются из космической пыли. И лишь немногие из планет содержат все нужные элементы, которые в конце концов позволят возникнуть жизни и разуму. Но что организует этот процесс? Какая незримая рука заставляет химические молекулы становится все более и более сложными, организовывает их, пока они не достигнут стадии самосознания? Или же существует какой-то еще не сформулированный нами закон природы, устанавливающий правила самоорганизации материи?»

Орел пояснял, насколько невероятно появление жизни в звездных системах, содержащих лишь легкие и простые атомы (например, водород и гелий), где нет более сложных атомов, порожденных умирающими звездами во взрывах сверхновых. Николь стало скучно, ей захотелось зрелищ, более соответствующих человеку.

– А до какой степени можно сжать эту комнату? – вдруг спросила Николь и улыбнулась собственной словесной неловкости. – Точнее говоря, – продолжила она, – каково максимальное разрешение этой системы?

– Самый высокий уровень разрешения отвечает масштабу 4096: 1. С другой стороны, мы можем выйти за пределы Галактики, где наибольшим расстоянием будет 50.000.000 световых лет... Учти, что наш интерес к действиям вне Галактики ограничен...

Николь прикинула в уме.

– Поскольку размер зала составляет полкилометра, вы можете показать здесь объект примерно в две тысячи километров длиной, не так ли?

– Правильно. Но почему ты спрашиваешь меня?

Николь взволновалась.

– Нельзя ли переключиться на Землю? – поинтересовалась она. – Можно ли пролететь над Францией?

– Да, наверное, – ответил Орел, немного помедлив. – Хотя планировал я не это...

– Но для меня это так важно.

– Ну хорошо, – согласился Орел. – Потребуется пара секунд, но это вполне возможно...

Полет начался над Ла-Маншем. Орел и Николь просидели на платформе наверху темной комнаты всего три секунды, и под ними вспыхнул свет. Когда глаза Николь приспособились к новым условиям, она узнала под собой голубые воды, омывающие берега Нормандии. Вдали Сена впадала в пролив.

Она попросила Орла остановить платформу над устьем Сены и потом медленно двинуться вверх, в сторону Парижа. Знакомые географические объекты возбуждали в Николь сильное волнение. Она вспомнила дни своей молодости, когда беззаботно блуждала по этим краям рядом со своим дорогим отцом.

Модель была великолепна. Она становилась трехмерной, когда размеры географических объектов и сооружений превышали пределы разрешения инопланетной системы. Знаменитый Руанский собор, в котором Жанну д'Арк принудили к временному отречению, был полсантиметра высотой и двух сантиметров длиной. Поглядев в сторону Парижа, Николь заметила знакомый контур Триумфальной арки, выступающей над поверхностью модели.

Когда они достигли Парижа, платформа несколько секунд помедлила над шестнадцатым arrondissement [округ, район (франц.)]. Николь мельком взглянула на одно из зданий внизу. Вид этого сооружения заставил ее вспомнить особенно яркие моменты детства. «Моей драгоценной дочери Николь и всей молодежи мира я предлагаю одну простую истину, – услышала она голос отца, заканчивавшего свою речь по случаю награждения его премией Мэри Рено [современная английская романистка, пишущая на исторические темы]. – В моей жизни я нашел лишь две истинные ценности – знание и любовь. Ничто другое – ни слава, ни власть, даже успех – не обладает столь же вечным смыслом».

Облик отца целиком занял память Николь. «Спасибо тебе, папа, – подумала она. – Спасибо за то, что ты так заботился обо мне после смерти матери. Спасибо за все, чему научил меня...»

Болезненная могучая тоска наполнила слезами глаза Николь. На миг она вновь ощутила себя ребенком, ей отчаянно захотелось поговорить с отцом, пожаловаться ему на то, что и ей предстоит умереть. Медленно и упорно Николь возвращала себе спокойствие. «Не так я хотела себя чувствовать сейчас. Все это должно было остаться позади...»