Дмитрий Коростелев: Пока бог спит

Теперь мальчишка напоминал гадкого утенка, выщипанного умелым поваром и готового к жарке. Времена добрых отзывчивых людей давно прошли. Сейчас приходится ради буханки хлеба на коленях ползать по метро, и хоть бы одна сволочь не отвела взгляд. Нет, все либо вперились в книжки, либо разглядывают мутные лампы в вагоне, демонстративно не замечают, козлы. Вот сегодня зажравшийся жлоб в ярко-желтом пиджаке так косился, будто у него бумажник украли, а сам пивом дорогим давится.

В тот же день Шурка с Венькой и Дылдой подкараулили его в сквере, благо деревья растут часто, видимость нулевая, как при полете в облачную погоду. Дылда с размаху долбанул пузатого обломком кирпича, а когда тот упал, пацаны втроем били еще шевелящегося, истекающего кровью мужика ногами. Били, пока тот не захрипел и не затих.

Денег при нем не оказалось.

Голодный и злой, Шурка спустился под мост и теперь неспеша брел вдоль гор различного хлама, в простонародье именуемого городской свалкой. В тухлом воздухе привычно витал отвратительный тошнотворный но уже привычный запах гнили и разложения. Чего здесь только не было, начиная консервными банками и пакетами из под молока кончая разбитыми телевизорами, ржавыми каркасами машин, однажды Шурке встретились на пути обломки пассажирского самолета.

— Эй Сашка, вали к нам! — Дылда и пара незнакомых бомжей сидели у импровизированного костра и что-то ели. Бешеный желудок так и бросался на ребра, в исступлении переваривая сам себя, пахло вареным мясом!

— Я сегодня иду вдоль дороги, — хвалился смуглый бородатый мужик Дылде, потихоньку подбрасывая поленья, некогда служившие стулом в огонь — смотрю, кто-то в кустах мяучит, и точно — кошка! Большая жирная, вот думаю попируем сегодня. А эта пушистая тварь как сиганет мне на рожу, расцарапала когтями и бросилась наутек, насилу догнал.

На развернутой газете лежала свежая, еще сохранившая следы крови шкура.

Шурку аж передернуло от отвращения, что — что, а кошек он не любил.

Не живых не вареных.

Но альтернатив было немного, или жри или умри…

Шурке досталась ножка. С жадностью впившись в жестковатое мясо, он однако заметил что кошка отнюдь не дурна, и по вкусу скорее напоминает курицу нежели дохлых клопов, как казалось ранее. Вспомнилось как на Новый год в детдоме на обед давали картошку с каким-то непонятным мясом. Воспитательница говорила — это курица. Но теперь-то Сашка знал, что это за курица, та, что бегает по крышам и по ночам надрывно мяучит.

— Слушай Шурка, — нарушил методичное чавканье Дылда, — тут вот кореш дело предлагает.

— Что еще за дело? — парень насторожился превратившись в одно большое ухо.

— Да дело как пить дать беспроигрышное, — заговорил доселе молчавший тип в сером линялом, но довольно чистом пиджаке. Непримечательное лицо, крючковатый, как у стервятника, нос, глубокие цепкие глаза. Чувствуется повидал многое, прежде чем оказаться в одной компании рядом с несмышлеными беспризорниками.

— Ну так вот, — продолжил тип в пиджаке, — есть богатая квартира, сегодня хозяева сваливают на дачу, хата остается пустой. Конечно через дверь не войти, этаж второй, форточка широкая, нужен маленький пацаненок который…

— Я понял, на что ты намекаешь, — резюмировал Шурка, — я и есть тот пацаненок.

— Вот именно! — Субъект по-отечески похлопал смышленого пацана по плечу.

Хотя откуда детдомовцу знать, как хлопает по плечу отец, гладит по голове мать, нет, эти сволочи бросили его на произвол судьбы, оставили в приюте, лишили свободы. Мороз пробежал по коже, костлявые пальцы сжались в не менее костлявые кулаки. О, как он ненавидел родителей, как мечтал найти их и…

— Я согласен, — Сашка протянул озябшие руки к костру. Близилась ночь, не предвещавшая ничего хорошего.

На небо выплыла пьяная располневшая луна. Долгое время она еще пряталась за тучей, не решаясь выползти в темное ночное небо. Таинственный голубовато-сиреневый свет очертил силуэты четверых, копошащихся возле пятиэтажного дома сталинской постройки.

— Сюда, быстрее! — просипел бородатый, — здесь есть пожарная лестница.

Шурка мимоходом оглядел дом — еще из древних, весь в резных колоннах, окна, не окна а целые витражи. Что-то больно ткнулось в плечо. Кулак Дылды, будь он неладен. В лунном свете его прыщавая физиономия выглядела устрашающе, прямо маска франкенштейна.

— Возьми, — бородатый сунул в руку заточку, — пригодится, если что.

Шура молча сунул железку за пояс.