Дмитрий Коростелев - Пока бог спит

В разноцветных носках в одной рубахе и нелепо торчавшими из под нее семейными трусами Виктор походил на дешевую потаскуху времен Ивана Грозного.

Проковыляв в таком облачении в ванную, он все же обнаружил искомое в корзине для грязного белья. Выбирать не приходилось — джинсы единственные, на новые денег не хватало, как не хватало их на новую мышку, приличный модем, даже питаться приходилось от раза к разу, а чаще через раз. Оставив ненужные сомнения и опрыскав портки освежителем воздуха, не задерживаясь больше ни на секунду стремглав бросился вниз по лестнице. Оксана наверное уже ждет, — шептал на ухо внутренний голос. Ну и пусть — огрызался Виктор в ответ, — сведения, которые я сообщу стоят того, чтобы ждать. Молодой лаборант ледоколом врубаясь в ряды суетящихся пассажиров успешно протиснулся в троллейбус.

Виктор увидел девушку издали. Оксана как всегда надела вызывающее, но не по сезону тонкое пальтишко, потому дрожала как осиновый лист под порывом леденящего ветра.

— Долго ты, — обиженно заявила она. — я совсем замерзла.

— Прости цыпленок, — Виктор виновато улыбнулся. — Я просто большой безмозглый осел.

Они просидели в кафе целый час, пили горячий крепкий кофе со сливками, заедали бисквитными пирожными и сладкими булочками. Оксана много говорила о работе, рассказывала о Париже, знакомстве с Вишневским. Жизнь девушки текла бурно и красиво, подобно широкой неспокойной реке. Красивые города, интересные люди, веселые банкеты, любимая работа — о чем еще может мечтать творческий человек.

Виктору не удалось ничего. Неудачник — это обидное прозвище он получил еще в Университете. Слабость характера, неприглядная внешность сослужили воистину гадкую службу. С горем пополам диплом он получил, но дальше ждало лишь горькое разочарование. Столько проектов, столько невоплощенных идей витало в голове начинающего писателя. Но все мечты пошли прахом после первого же промаха. А что мне, я неудачник — успокаивал себя Виктор. Помогало плохо. Даже на новой работе уфолога, казалось вот теперь неприятностям конец, и победа уже не за горами. И вновь победа обернулась поражением, не хватило смелости послать на хер зарвавшегося начальника. Теперь слушая рассказы Оксаны где-то глубоко, на самом дне души закипал незримый вулкан. И раскаленная шипящая лава собиралась вырваться наружу с минуты на минуту. Тогда он выложил Оксане все, что произошло сегодня вечером. Она слушала его внимательно, не перебивая, и потом, когда Виктор, взмыленый и распаренный, наконец закончил рассказ, она откровенно спросила:

— Ты это серьезно, или впал в очередную депрессию?

На Виктора словно выплеснули ушат холодной воды. На мгновение он впал в ступор, но тут внутренний вулкан прорвало: взбеленившийся, он вскочил со стула, едва не опрокинул стол, глаза метали молнии.

— Завтра ровно в это время на этом столе перед тобой будут лежать доказательства, — отчеканил он каждое слово. И вышел из кафе громко хлопнув дверью.

— Слушай, как ты его! — восхищенно бормотал Дылда подбрасывая палки в огонь. Сегодня на свалке намечался самый настоящий пир, с копченой колбасой, помидорами, свежим хлебом и….

Из-за громады ржавого бульдозера показался Венька с упаковкой пива в руках.

— Вот, достал по дешевке! — гордо заявил он.

— Угу, — Шурка уже во всю уминал колбасу, — деньги остались?

— Нет, что ты, какие деньги? — замахал руками Венька, — все потратил.

Гладкий ствол пистолета уперся Веньке под ребро.

— Сдачу, мне, живо, — прошипел Сашка, — а то порешу как собаку.

— Да, на, вот, забери, — тот поспешно бросил деньги на землю, точно гранату с выдернутым запалом.

— Так то лучше. — Шурка продолжил общение с импровизированным бутербродом.

— Ты что, с ума сошел, — пролепетал Венька, — я чуть в штаны не наложил….

— Садись ешь, — прервал Дылда, — и лучше заткнись.

После происшедшего Шурку признали лидером, почувствовали Силу в этом тщедушном хрупком парнишке. Нет, не ту силу, благодаря которой бритые перекачанные мужики ломают как кирпичи так и черепа недоброжелателей, а мощь внутреннюю, беспредельную. Парень действительно очень изменился. Внезапная агрессия, сменялась приступами меланхолии, зачастую раздражением на всех и на вся. Ребята стали побаиваться Шурку, особенно после того, как он в упор застрелив бородатого, исступленно хохотал и как заведенная игрушка повторял:

— Люди такие смешные, когда мертвые….