Стивен Кинг - Под Куполом

Они наблюдали, как грязная поверхность Купола плавно уходит в небо. Осенняя листва снаружи поражала буйством красок.

Сладкий, свежий воздух ерошил им волосы и высушивал пот.

— Мы видели как бы сквозь тусклое стекло, — прошептала преподобная Либби. Она плакала. — Теперь же видим лицом к лицу.

Горас спрыгнул с рук Кокса на землю и принялся выписывать восьмерки по траве, лаял, нюхал, пытался пописать на все сразу.

Выжившие недоверчиво смотрели на синее утреннее небо, раскинувшееся в этот октябрьский день над Новой Англией. А грязный барьер, который держал их взаперти, поднимался все быстрее и быстрее, уменьшаясь в размерах, пока не превратился в черную карандашную точку на синей бумаге.

Птица пролетела над тем местом, где стоял Купол. Элис Эпплтон, по-прежнему на руках у Ромми, посмотрела на нее и рассмеялась.

Барби и Джулия стояли на коленях по обе стороны колеса, по очереди прикладываясь к торчащей из него втулке-соломинке. Они наблюдали, как коробочка вновь начала подниматься. Сначала медленно, и вроде бы зависла второй раз, на высоте примерно шестьдесят футов, словно колеблясь. А потом рванула вверх, да так, что за ней не мог уследить человеческий глаз — не видит же он пулю в полете. Купол то ли улетал вверх, то ли сворачивался.

Коробочка , думал Барби. Она утягивает Купол за собой, как магнит железный порошок.

Ветер летел к ним. Барби отмечал его продвижение по колыханию травы, потом тряхнул Джулию за плечо и указал на север. Грязно-серое небо снова стало синим, слишком ярким для глаз. И деревья вернули себе осенний окрас.

— Не знаю, видел ли я когда-нибудь что-то более… — начал Барби, но тут ветер добрался до них. Приподнял волосы Джулии, принялся сушить пот на грязном лице, нежный, как ладонь любимого человека.

Джулия закашлялась. Барби постучал ей по спине, первый раз глотнув местного воздуха. Он еще вонял и царапал горло, но уже годился для дыхания. Плохой воздух оттеснялся на юг, свежий прибывал с ти-эровской стороны Купола — с бывшей ти-эровской стороны Купола. Второй вдох пошел лучше, третий — еще лучше, четвертый стал даром Божьим.

Или кожеголовой девочки.

Барби и Джулия обнялись рядом с черным квадратом земли, где стояла коробочка. На котором больше никогда ничего не вырастет.

— Сэм! — воскликнула Джулия. — Мы должны вытащить Сэма.

Они еще кашляли, когда бежали к «одиссею», а Сэм — нет. Он навалился на руль, с открытыми глазами, хрипло дыша. Нижнюю половину лица покрывала кровь, а когда Барби мягко потянул его назад, чтобы спина привалилась к спинке сиденья, то увидел, что на груди рубашка старика из синей стала грязно-пурпурной.

— Ты сможешь его отнести? — спросила Джулия. — Сможешь его отнести к солдатам?

Конечно, он бы не смог, но ответил:

— Попытаюсь.

— Не надо, — прошептал Сэм, его глаза сместились к ним. — Очень больно. — Кровь вытекала изо рта с каждым словом. — Вы это сделали?

— Джулия сделала. Не знаю как, но сделала.

— Отчасти благодаря человеку в спортивном зале, — пояснила она, — которого застрелил хэкермонстр. — У Барби отвисла челюсть, но Джулия этого не заметила. Положила руки на плечи Сэму, расцеловала в обе щеки. — Ты тоже это сделал, Сэм. Довез нас сюда и увидел маленькую девочку на эстраде.

— Во сне я увидел тебя не маленькой девочкой. Ты выросла.

— Маленькая девочка по-прежнему здесь. — Джулия коснулась своей груди. — По-прежнему здесь. Она живет.

— Помогите мне вылезти из минивэна, — прошептал Сэм. — Хочу глотнуть свежего воздуха, прежде чем умру.

— Ты не…

— Молчи, женщина. Мы оба все знаем.

Барби и Джулия помогли ему вылезли из салона, осторожно уложили на землю.

— Понюхайте, какой воздух! — Голос Сэма переполнял восторг. — Святый Боже. — Он глубоко вдохнул, потом кашлянул, и изо рта полетели брызги крови. — Я чувствую аромат жимолости.

— Я тоже, — кивнула Джулия и откинула волосы с его лба.

Он накрыл ее руку своей.

— Они… они почувствовали наши страдания?

— Там была только одна. Если б несколько, ничего бы не вышло. Не думаю, что мне удалось бы перебороть их общую жестокость. И нет — ничего она не чувствовала. Пощадила нас, но не более того.

— Они не такие, как мы? — прошептал старик.

— Нет. Совсем не такие.

— Щадить — удел сильных людей. — Он вздохнул. — Я могу только сожалеть. Я сделал это лишь ради выпивки, но все равно сожалею. Если б мог, вернул все назад.