Стивен Кинг - Под Куполом

Джулия сделала новый вдох, потом второй. Барби держал колесо, помогая ей. Вдали, в другом мире, надсадно кашлял, и кашлял, и кашлял Сэм.

Он себе все разорвет , подумал Барби. Чувствовал, что и у него внутри все разорвется, если он сейчас не вдохнет воздуха, и, когда Джулия второй раз оттолкнула от себя колесо, приник к самодельной соломинке и глубоко втянул в себя этот пыльный чудесный воздух, чтобы полностью наполнить им легкие. Воздуха не хватило, похоже, и не могло хватить, и на мгновение паника

( Господи, я тону. )

едва не захлестнула его. Желание бежать к минивэну — забудь про Джулию, Джулия сама позаботится о себе — казалось неодолимым… но Барби сумел устоять. Закрыл глаза, дышал и пытался найти холодную, спокойную точку опоры, которой просто не могло не быть.

Легче. Медленнее. Легче.

Он вдохнул в третий раз, и его гулко бьющееся сердце начало замедлять бег. Барби наблюдал, как Джулия наклонилась вперед, схватилась за коробочку с обеих сторон. Ничего не произошло, и его это не удивило. Она уже прикасалась к коробочке, когда они впервые приходили сюда, и приобрела иммунитет.

Потом внезапно ее спина выгнулась. Джулия застонала. Барби попытался предложить ей соломинку-втулку, но женщина ее проигнорировала. Кровь хлынула у нее из носа, появилась в уголке правого глаза. Красные капли заскользили по щеке.

Я не знаю , в отчаянии подумал Барби. Я не знаю, что происходит.

Но одно он знал наверняка: если очень скоро Джулия не вдохнет воздух, то умрет. Он вытащил втулку из первого колеса, зажал зубами, вогнал нож Сэма во вторую покрышку. Засунул в дыру втулку, заткнул ее пластиком.

И стал ждать.

Это время вне времени.

Она в огромном белом помещении без крыши, и над головой инопланетное зеленое небо. Это… что? Игровая комната? Да, игровая комната. Их игровая комната.

( Нет, она лежит на полу эстрады. )

Она женщина некоего возраста.

( Нет, она маленькая девочка. )

Времени здесь нет.

( Это 1974 год, и времени в этом мире сколько хочешь. )

Ей нужно вдохнуть из колеса.

( Она не вдыхает. )

Нечто смотрит на нее. Нечто ужасное. Но для этого нечто она тоже ужасна , потому что она больше, чем должна быть, и она здесь. Ее не должно быть здесь. Она должна быть в коробке. И однако она безвредна. Нечто это знает, пусть это нечто

( всего лишь ребенок )

очень молодо; едва вышло из младенческого возраста, если на то пошло. Нечто говорит:

— Ты выдумка.

— Нет, я настоящая. Пожалуйста. Я настоящая. Мы все настоящие.

Кожеголовое существо смотрит на нее безглазым лицом. Хмурится. Уголки рта опускаются, хотя никакого рта нет. И Джулия понимает, что ей очень повезло: она застала у коробки только одно существо. Обычно их больше, но они

( ушли домой на обед ушли домой на ленч ушли спать ушли в школу уехали на каникулы, не важно куда, но ушли )

куда-то ушли. Будь они вместе, то загнали бы ее обратно. Это существо тоже может загнать ее обратно, но она любопытная.

Она?

Да.

Это существо женского пола, как и Джулия.

— Пожалуйста, отпустите нас. Пожалуйста, позвольте нам прожить наши маленькие жизни.

Нет ответа. Нет ответа. Нет ответа. Потом:

— Вы ненастоящие. Вы…

Что? Что она говорит? Вы игрушки из магазина игрушек ? Нет, но что-то такое. В голове Джулии мелькает воспоминание о муравьиной ферме ее брата, воспоминание из далекого детства. Оно приходит и уходит через долю секунды. Муравьиная ферма не совсем игрушки из магазина игрушек , но близко. Как говорится, из одной бочки.

— Как вы можете иметь свои жизни, если вы ненастоящие?

— МЫ НАСТОЯЩИЕ! — кричит она, и этот вопль слышит Барби. — ТАКИЕ ЖЕ НАСТОЯЩИЕ, КАК И ВЫ!

Молчание. Существо с пребывающим в непрерывном движении кожаным лицом в огромном помещении без крыши, которое одновременно и эстрада на городской площади Честерс-Милла, не отвечает. Потом:

— Докажи это.

— Дай мне руку.

— У меня нет руки. У меня нет тела. Тела ненастоящие. Тела — это сон.

— Тогда дай мне свой разум!

Кожеголовый ребенок не дает. И не даст.

Поэтому Джулия забирает его.

Это пространство вне пространства.

На эстраде холодно, и она испугана. Более того, она… унижена? Нет, это гораздо хуже, чем унижение. Она просто растоптана. Да, да, растоптана. Они забрали ее слаксы.

( А где-то солдаты пинают голых людей в спортивном зале. И еще чей-то стыд смешивается с ее стыдом. )