Майкл Мэнсон - Конан и дар Митры

- Тебе виднее. Ты - близкий к нему человек, - буркнул Конан. - Вот и помоги.

- Помогу. - Отбросив плащ, странник неуловимо быстрым движением выхватил оба своих меча и широко развел локти; сталь звонко звякнула о сталь. - Видишь, крест, - произнес он, показывая взглядом на клинки. Крест - древний знак Митры, солнечного бога, и сейчас мы попытаемся испросить у него милости для твоего приятеля. Ты должен коснуться ладонью этого символа, а потом... потом... да, потом ты повторишь за мной некое заклинание... что-то вроде Заклятья Разлуки. Как скажешь его, твой друг сразу попадет туда, где серые скалы и серое море... Не думай, что серое всегда уныло, - неожиданно добавил Фарал. - Я вот люблю этот цвет...

Конан недоверчиво хмыкнул и коснулся пальцами левой руки перекрестья; правая по-прежнему была в сумке. Голубоватая сталь клинков казалась холодной и отливала серебристым лунным светом; Шеймис замер под его ладонью, словно испуганная мышь. Повинуясь кивку Фарала, киммериец сосредоточился; потом начал произносить фразу за фразой, не понимая их смысла, но старательно повторяя все, что говорил его спутник. Язык был ему незнаком; мелодичные хрустальные звуки струились водопадом, и заклинание показалось Конану похожим на песню. Впрочем, не слишком длинную - десяток фраз, не больше.

- Все! - произнес Фарал и, резко выдохнув, забросил мечи в ножны. На миг лицо его стало сосредоточенным, затем руки со странно сложенными пальцами нацелились на сумку, и вдруг Конан ощутил под своей ладонью пустоту.

Шеймис исчез!

Сняв с пояса суму, киммериец заглянул в нее. Пустота!

- Где он?

- Там, куда стремился уйти, - ответил Фарал. - На серых скалах, у серого моря, под серым дождем... Тишина, покой... Словом, все, как ему хотелось.

Лоб Конана разгладился; он уважительно покивал головой.

- Ну, а ты еще не хотел признаваться, что умеешь колдовать! А на самом-то деле! Это твое заклинание... Заклятье Разлуки... такая сильная магия!

- Я бы не сказал, - произнес странник, провожая задумчивым взглядом сумку, которую Конан вновь прицепил к поясу. - Видишь ли, я немного знаю кхитайский... научился, когда пришлось побывать в тех местах... Ну, и... он смолк, затем потрепал Конана по плечу. - Словом, сейчас мы с тобой повторили одну кхитайскую поэму - что-то о луне, плывущей в темных небесах над нефритовыми горами, у подножий которых цветет жасмин... Кхитайцы, они понимают толк в подобных вещах.

- Но слова-то были колдовские?

- Нет, парень, самые обычные. Я же сказал - о луне, горах и цветущем жасмине... Думаю, твой приятель не понимает по-кхитайски, и для него вся эта тарабарщина прозвучала очень торжественно.

Киммериец, разинув рот, с изумлением воззрился на Фарала.

- Значит, никакого чародейства? Как же так? Без всякой магии, раз - и на самый север Вилайета! Да туда же надо добираться целый месяц! И потом, он... он... в общем, он мне говорил, что лишь очень сильный маг может разорвать нашу связь.

- А я и не утверждаю, что дело совсем обошлось без магии, - заметил странник. - Ты собирался его отпустить, он хотел уйти... Вот тебе и магия! Ну, а я подтолкнул его напоследок - вроде как дал хорошего пинка, чтобы забросить туда, куда он так рвался. К этим серым скалам...

Конан потер лоб, постепенно начиная осознавать, что раз и навсегда избавился от сумеречного духа. Были в этом свои приятные и неприятные стороны, свои преимущества и потери. Теперь унылая физиономия Шеймиса не будет маячить перед глазами и не придется слушать его вечное нытье, хлебать прокисшее пиво, давиться черствым хлебом, да и таскать в сумке это крысиное отродье... Но кто назовет его, Конана, господином? Хозяином? С кем переброситься ему словом на долгом пути? Да и кислое пиво, и сухой хлеб - не говоря уж о бараньих костях с намеком на мясо! - совсем неплохие вещи, когда от голода урчит в животе...

Что ж, решил юный киммериец, во всем есть нечто хорошее и нечто дурное. Во всяком случае, Шеймису лучше там, где он сейчас пребывает; бесконечные странствия, стычки и поединки с черными магами слишком обременительны для престарелого духа сумерек. Конан представил, как его бывший слуга сидит сейчас на скалах у серого моря, в прохладе и сумеречном свете наступающего утра, прислушивается к шелесту волн и наслаждается покоем... Довольно кивнув, он протянул руку и стиснул локоть Фарала.

- С помощью магии или по доброй воле, но мы расстались. И хорошо! Я тебе благодарен. А теперь...

- Теперь - прощай, Конан-киммериец. - Странник в сером положил ладонь на руку юноши, стиснул его пальцы. - Прощай.