Майкл Мэнсон - Конан и дар Митры

Рот колдуна растянулся в зловещей усмешке.

- Зовешь свою тварь? Ну, зови! Вы оба, ты и он...

Внезапно Неджес смолк и сам застыл подобно каменному изваянию. Что-то изменилось на лужайке перед широкой лестницей; что-то дрогнуло, зарокотало, напряглось во мраке, и свежий ночной воздух вдруг неожиданно загустел, превратился в упругую грозовую субстанцию, которую неведомые силы гнули и мяли, словно раскаленную сталь на наковальне. Почти сразу же он опять стал прежним, прохладным и пронизанным запахами недалекого моря, но Конан чувствовал, что напряжение не исчезло, а лишь сместилось куда-то назад и в сторону, не то к воротам, не то к усадебной ограде. Краем глаза киммериец успел заметить, как слева, под дубом, возникла неясная тень; затем сверкнула беззвучная синеватая молния, и сразу же тиски, сжимавшие его руку, ослабли.

Он выпустил конец ремня, и камень полетел в цель.

7. ЗАКЛЯТЬЕ РАЗЛУКИ

Они стояли на развилке южного тракта, неподалеку от города: юный темноволосый гигант с глазами синими, как небо на закате, и высокий человек в сером плаще. Широкая утоптанная дорога тянулась вдоль морского берега, уходила к великим туранским городам, к Султанапуру, Акиту, Аграпуру и горам Ильбарс; от нее ответвлялся Окружной путь, ведущий на запад, к Бритунии и Киммерии.

- Значит, ты решил, - произнес человек в сером.

- Решил, - откликнулся юноша.

- Жаль! Я мог бы послать тебя к Учителю...

- Как-нибудь позже, Фарал. В другой раз.

- Другого раза может не представиться, Конан.

Молодой киммериец переступил с ноги на ногу.

- И все-таки я возвращаюсь домой. Вот сведу счеты с гиперборейцами...

- А потом - с ванами, асами, аквилонцами, пиктами... Ведь так? В мире полно людей, с которыми ты хотел бы свести счеты, верно?

Конан, нахмурившись, молчал, поглаживая рукоять меча; кроме своего оружия да сапог, он ничем не поживился в доме колдуна - Фарал не позволил. Сказал, что то богатство - проклятое.

- Ну, ладно, - со вздохом произнес человек в сером, - я не стану тебя уговаривать. К наставнику приходят по доброй воле, иначе он ничему не может научить. Так, во всяком случае, он мне говорил.

- Хмм... - Конан в раздумье запустил пятерню в свою густую гриву. - А что, всякий, кому довелось у него побывать, умеет бросаться молниями? Как ты?

- Нет, - усмехнувшись, Фарал покачал головой. - Люди, видишь ли, разные, и каждый учится чему-то своему, такому, что вложил в него при рождении великий Митра. Мой наставник лишь помогает раскрыться этому таланту.

- Что же вложено в меня?

Странник в сером плаще развел руками.

- Я не знаю. Будущее скрыто от меня; я лишь боец, которому светлый бог даровал частицу своей Силы. У тебя собственный путь, киммериец... но я бы хотел, чтобы когда-нибудь он привел тебя к Учителю.

Они помолчали; потом Конан, опустив кисть в висевшую на поясе сумку, с непривычной робостью произнес:

- Как-то раз ты спросил, нет ли у меня трудностей...

Под его ладонью затрепетали крылышки Шеймиса; потом он почувствовал, как когтистые лапки крохотного демона охватили его палец.

Фарал снова улыбнулся.

- Трудности? Вроде бы их у тебя не было? Или вдруг появились?

- Появились. Но не у меня.

Взгляд странника в сером метнулся к сумке, и он, не переставая усмехаться, понимающе кивнул.

- Надо помочь?

- Да. Если ты захочешь, конечно...

- Захочу!.. - Глаза Фарала смеялись. - Да это же мой долг, клянусь божественной Силой Митры! Как же иначе! Ведь мы вместе сражались со злым колдуном... ты, я и он... тот, кто затаился в твоей сумке... И мы его победили! Разве могу я отказать в помощи верному соратнику? Скажи только, чего он хочет.

Маленькие коготки царапнули палец Конана.

- Освобождения! Там, - киммериец махнул рукой на север, - на берегу моря его страна. Серые скалы, серые тучи и серый дождь... Унылое местечко на мой вкус, но ему нравится. И потом, он очень стар и хочет покоя... ну, ты понимаешь... чтоб была тишина, плеск волн и никаких забот...

- Понимаю. А разве ты не можешь его отпустить?

Киммериец пожал могучими плечами, и его юное безбородое лицо стало хмурым. Он ощущал, как коготки Шеймиса все сильнее и сильнее впиваются в кожу.

- Я-то не против. Только тут какое-то колдовство... он клянется, что обязан служить мне до смерти, иначе великий Митра прихлопнет его, как комара.

Фарал задумчиво уставился на сумку.

- Думаю, твой приятель ошибается. Великий Митра милостив к тем, кто верен своему долгу. Он - благой бог и карает только отступников.