Майкл Мэнсон - Конан и дар Митры

Долг!

Долг был превыше всего - превыше плотских радостей, сострадания, страха и любви, превыше горестей людских, превыше жизни и превыше смерти ибо, в определенном смысле, от выполнения его зависели и жизнь, и смерть.

Где-то внизу, в неизмеримых земных глубинах, несокрушимыми скалами застыли гиганты, первотворения Митры; некогда они владели миром, теперь же держали его на своих плечах. Теперь, по воле Пресветлого, эти исполины являлись фундаментом Великого Равновесия, его опорой и надежным щитом, воздвигнутым божественной рукой. Они стояли недвижимо, ибо если б дрогнул хоть один, земную твердь и все, что живет и плодится на ней, постигли бы неисчислимые бедствия - много большие тех, какими грозили Кардалу огненные демоны.

Учитель знал, что придет час - в некоем отдаленном и неясном будущем - когда гиганты, столпы мира, не выдержат его чудовищной тяжести. Что произойдет тогда? Если Первосотворенные будут повержены, мир рухнет, погрузившись в хаос; исчезнет все живое, смешаются горы и моря, растворятся в энергии вечного астрала, и даже глаза богов, злых ли, благостных иль равнодушных, затянет смертной пеленой. Кончится Мироздание, завершится Вселенная, что творилась в долгой борьбе великих и могущественных сил, перед которыми человек - пылинка в луче света!

Однако в древнем пророчестве говорилось, что мир скорее всего избежит полной гибели: Первосотворенные дрогнут, но устоят. Правда, и такой исход не сулил ничего хорошего. Твердь земная расколется, разойдется, воды Западного океана зальют Шем и Коф, дотянутся на севере до Заморы, а на юге - до Вендийского моря... Погибнет Ванахейм, побережье пиктов станет островом, пролив отделит Иранистан от Пунта и Зембабве, огромный материк Му погрузится в пучину морскую... Вскипят океаны, рухнут горы, пустыни расстелют песчаные ковры на месте степей и лесов, надвинутся ледники, реки повернут вспять... Люди, вероятно, не уцелеют - разве что горсточка здесь, кучка там. И их потомкам придется позабыть о городах и пашнях; убогими и сирыми будут скитаться они по земле, обезображенной потопами и огнем...

Эта катастрофа могла наступить и раньше, чем предполагалось, ибо среди богов не было согласия и многие из них в неразумии своем опасно раскачивали Весы Мира. А ведь на исполинов, державших его, и так давила непомерная тяжесть! И она росла не только тогда, когда злобные демоны колебали земли и воды; людские горести и страдания, накапливаясь в астрале, тоже были добавочной ношей, давившей на плечи тех, кто служил опорой Великого Равновесия. И долг Учителя заключался в том, чтобы это бремя не стало чрезмерным. Омм-аэль!

Для того Митра, Податель Жизни, Хранитель Равновесия, и повелел ему готовить бойцов, способных отразить удары злобной мощи Сета, помериться силой с демонами и черными магами! То были юноши, чистые сердцем, не искавшие ни власти, ни славы, ни богатства, верные и отважные; и тех из них, кто, кроме бескорыстия, храбрости и крепких мышц, умел слушать зов Митры, благой бог наделял особым даром, предлагая каждому такую частицу своей божественной Силы, какую мог вместить и вынести хрупкий человеческий разум. Наставнику же полагалось пробуждать сей дар, лелеять и пестовать его, как слабую искру, что слетела в душу человека из небесного костра Пресветлого...

Да, но избраннику Митры полагалось быть юным, чистым, бескорыстным! Тот же, кто пришел к нему этим днем...

Он был крепок, отважен и мог услышать божественный зов, но других достоинств Учитель обнаружить пока не сумел. Владеющему энергией астрала не слишком сложно разобраться в душе варвара, как бы тот ни пытался скрыть свои намерения и мысли, как бы ни хитрил, ни умалчивал, ни изворачивался... Аура этого киммерийца, которую старик ощущал столь же отчетливо, как видел его лицо, казалась расплывчатой и мутной, хотя и наполненной эманацией силы, первобытной стихийной мощи, дарованной Митрой лишь исполинам - тем, на чьих плечах покоился мир. Возможно, Секира был из их рода? Возможно, в жилах его текла капля крови Первосотворенных? Но как такое могло случиться?

Впрочем, загадка сия не тревожила старца; другое являлось предметом его раздумий. Верно ли он поступил, согласившись учить этого северянина? Ведь пришелец отнюдь не был бескорыстен и чист, да и не слишком молод, если на то пошло! Сложившийся человек, не склонный пожертвовать своей свободой ради божественных целей, явно стремящийся к богатству и власти... авантюрист, привыкший играть и собственной жизнью, и жизнями тех, кто встретился ему на пути... убийца-варвар, пират и наемник... Без сомнения, он не был лишен какой-то доли природного благородства и мог совершить бескорыстный поступок, но Митра требовал от учеников гораздо большего. Исполнения своей воли! Преданного и долгого служения!