Роберт Янг - Темный мир

Сон Черил создал Темный Мир леса, замыкающегося сам на себя, и холм без вершины. Речушка представляла собой установленный Черил барьер.

Она убила меня, и теперь ей все время снится навязчивый сон о том, как я подстерегаю ее в пещере, чтобы наброситься на нее и убить. Но во сне сознание Черил каждый раз забывает, что в пещере кто-то есть, каждый раз она, карабкаясь вверх по склону холма к пещере, не подозревает о моем присутствии.

Но почему она убила меня?

И каким образом?

Я не мог вспомнить. Когда я пытался заставить себя вспомнить, стены пещеры смыкались вокруг меня. Свет на входе пещеры начинал меркнуть. И прежде чем погрузить в сон, болезненная молния ужаса пронизала мое сознание. Если этот сон больше никогда ей не присниться, то я умру уже окончательно!

В тот день мы отправились на охоту. Да, теперь я точно это вспомнил.

Недавно Черил исчезла за барьером-рекой. Я теперь сижу на полу моей пещеры.

Да, в тот день мы отправились на охоту.

Она и я.

Небо было затянуто облаками. Мысленно я вернулся к тому дню. Я снова стал тем, кем был до моего убийства. Практикующим эндоаналитиком. Я сидел в своем офисе на Бич-стрит и слушал, как мои пациенты рассказывают о своих снах. С каждой затраченной на это секундой я становился заметно богаче. В профессиональных кругах говорили, что мои гонорары бывают астрономическими. Возможно, так оно и было. Но если врач не оберег своего пациента, он теряет свою репутацию. В некотором смысле, я оценивался по счетам, которые выписывал. Пять долгих лет я набирался опыта и мастерства. Даже с таким препаратом, как кьюраниум, не так-то легко проникнуть в сон. Каждый сон имеет свои особенности, и прежде чем войти в сон, необходимо узнать от пациента, с чем тебе предстоит столкнуться, и ты заранее должен знать, что будешь делать, чтобы уничтожить или изменить сон, чтобы пациенту или пациентке этот сон не снился больше, чтобы пациент был излечен от недомогания, которым страдает из-за сна.

Я побывал во многих снах!

Женщина идет по улице. Она видит перед собой шествие детей, которые приближаются к ней и проходят мимо. Она останавливается, чтобы посмотреть. Она видит, что у каждого ребенка в руках копье. Когда шествие оказывается вровень с ней, предводитель выкрикивает: "Стой!", и все дети одновременно поворачиваются к ней лицом. Половина детей мальчики, половина — девочки. Девочки одеты в розовую форму, мальчики в синюю. У каждого ребенка на шее висит на массивной золотой цепочке большой золотой крест. День совсем не солнечный, но кресты и цепочки блестят словно на ярком солнце.

"Отряд!" — командует предводитель, и второй, четвертый и шестой ряды сдвигаются на полшага направо. "Сомкнуть ряды! Опустить копья! Вперед!"

Фаланги надвигаются на женщину, наконечники копий ослепительно блестят в лучах несуществующего солнца. Охваченная ужасом, женщина бежит от ровного ряда копий, но немедленно натыкается на фасад здания. Она бросается через улицу, но фаланга изгибается и преграждает ей путь. Я стою у ближайшей двери. Я уже слышал об этих действиях детей до того, как вошел в сон. Это те, кто не был рожден ею, ибо она ослушалась Церкви и принимала противозачаточные пилюли. Я уже знаю, что женщина проснется до того, как копья коснутся ее груди, но на этот раз сделаю так, что эти дети больше никогда ей не будут сниться. Достаю из брюк ремень, становлюсь на одно колено и перекидываю ее через другое колено. Я задираю ее платье, снимаю ее трусы и принимаюсь стегать ремнем по ягодицам. Она кричит от боли. Фаланги останавливаются, дети опускают свои копья и начинают смеяться. Еще через мгновение сон заканчивается. Больше этот сон не повторялся никогда.

Молодой человек поднимается на скалу. Он отнюдь не скалолаз и потому дрожит от страха. Посредине скалы начинается участок, на котором он уже не может найти опоры. Положение, в котором он находится, очень неустойчивое, и скоро он упадет. В тот же момент он проснется. Из рассказов молодого человека о своем кошмаре и прошлой жизни я сделал вывод, что скала — это университет, в котором молодой человек учится на хирургическом факультете, и кроме того я заключил, что у него нет наклонностей и таланта для того, чтобы стать врачом. Он не может подняться на вершину скалы потому, что у него нет желания туда подниматься, и именно в этом он должен признаться себе.

Я расположился на приличном расстоянии от него на скале, откуда теперь бросаю ему веревку. "Хватайтесь и идите направо", кричу я ему. "Там есть карниз". В отчаянии он хватается за веревку, толкается ногами и, раскачиваясь словно маятник, оказывается на карнизе. Карниз достаточно широкий, оттуда начинается достаточно удобная расселина, ведущая к самой вершине. На этот раз, вместо того чтобы проснуться, он поднимается по расселине до самой вершины. Подъем становится таким легким, что он понимает, что единственным логичным решением для него будет оставить предыдущий маршрут и выбрать другой, хоть второе и означает полный отказ и выводит его в другое место на вершине. Достигнув вершины, он получает огромное удовольствие от раскинувшегося перед ним пейзажа — и освобождается от своего наваждения.