Пётр Кантропов - Синяя трава

– Сойдёт на три или четыре изделия. И вот ещё что, сам я могу сделать только модель. А вот Сикорский, похоже, сумеет сделать хороший лук.

– Делай, как сможешь! Сикорский пока будет занят вёслами и лопатами.

– Ещё мне хотелось бы получить крепкие металлические хомутики.

– Это найдётся, – отозвался бортмеханик. – Тебе зачем?

– Арбалет хочу сделать.

– А зачем арбалету хомуты?

– Торсионы держать.

– Тяжеленький инструмент должен получиться, – выразил сомнение Максим. – Но я же тебе сказал, что тросов пока нет.

– Трос только на тетиву. Скручивать жилы буду или волосы.

– Понятно…. Тогда пошли, прямо сейчас и поищем!

Через пару часов после собрания Хэнк отложил свой недоделанный нож в сторону и направился к соседнему шалашу. Он проследовал к тому углу, где сидело четверо негров.

– Меня зовут Хэнк Морроу, – представился американец и протянул руку. Африканцы назвали свои имена.

– Как вы смотрите на то, чтобы передислоцироваться в более теплое место?

– Что? – спросил среднего роста коротко стриженный негр, которого звали Анри.

– Он спрашивает, не хотите ли вы перебраться в более теплое место, – перевела сидящая неподалеку Линг на французский язык.

– А, теплый….

– О, Линг, поможешь мне поговорить с ребятами? – спросил Хэнк.

– Да, конечно.

– Так как вы думаете насчет того, чтобы сплавиться по реке южнее?

– Я обеими руками за, – ответил Анри. – Они говорят, что будет минус сорок, мы точно замерзнем насмерть.

– А я что-то не знаю, – сказал его приятель, Жером. – Вроде русские спокойны, считают, что все в порядке. Наверное, они знают, что делают.

– Может, и знают, – ответил Хэнк. – Но, по-моему, если можно найти климат помягче, надо попытаться это сделать. Линг, переведи, пожалуйста, Анри, чтобы он поспрашивал остальных французов и, может, еще кого-то, если сможет. А я поспрашиваю остальных. Если соберем достаточно много народу, можно будет отделиться от основной группы и сместиться к югу.

– Да, мы с Жаклин точно поедем, – ответил Анри, глазами показывая на жену. – Потому что остаться здесь – это верная смерть.

– Линг, спроси у своих тоже, хорошо? А то они меня понимают плохо, а я их – вообще никак.

– Ладно, – тихо ответила китаянка и проводила Хэнка глазами.

Чен-Сук посмотрела на часы. Стрелки показывали час ночи, а солнце только-только коснулось горизонта нижней частью своего диска. Вчера в двенадцать часов ночи было уже темно. А позавчера – в девять. При этом люди и не думали ложиться спать. Они как будто ждали, когда стемнеет. Чен-Сук подошла к мужу:

– Хён, кажется, у меня часы сбились. Показывают час ночи.

– Мои тоже показывают час ночи.

– Хм…. И так светло?

– Да, странно.

Кореянка снова подошла к Мирославе и показала ей свои часы. Заведующая сельским хозяйством посмотрела на свой циферблат, который показывал совершенно другое время.

– Чен-Сук, это ничего не значит. Мы, наверное, ставили часы по разным часовым поясам. И, вообще, здесь же сутки другие. К ним повернулась еще одна женщина:

– Мира, а ты думаешь, корейцы поняли, что они на другой планете?

– Действительно, – задумалась Мира. – Они, наверное, не знают.

– Бедные….

Русские женщины наперебой начали что-то говорить и рисовать на земле, но Чен-Сук из всего этого так называемого разговора вынесла только то, что всем эти людям известно что-то такое, чего они с Хёном еще не знают. Тут Галина догадалась нарисовать циферблат и разбить его не на двенадцать, а на четырнадцать секторов и поставила соответствующие цифры. Внизу она приписала «24 –> 27».

Лицо кореянки вытянулось. Она позвала мужа.

– Смотри, Хён! Что это может значить? Они говорят, что как будто в сутках двадцать семь часов.

– Да, похоже…. Русские попытались нарисовать космос со звездами. Солнечную систему и Землю. А затем они нарисовали другую планету, далеко от солнечной системы и стрелкой показали, что они там.

– Хён, они как будто говорят, что мы на другой планете!

– А ведь это может объяснять двадцать семь часов в сутках. Наверное, так и есть. Кореянка сделал несколько глубоких вдохов и разрыдалась.

Подбирая материалы, которые можно потратить на оружие, Ицхак и Максим увлеклись. Когда Путтер тихо пробрался на свое место в шалаше, было уже поздно.

– Ицхак, это ты крадешься? – шепнул его сосед Алтуфьев.

– Да, – также шепотом ответил Путтер.

– Ну, и как, нашел то, что нужно?