Полина Олехнович - Борщевик. Без пощады, без жалости

Вот это дом! Если бы я снимала фильм ужасов, лучшего места для съемки не найти. Что-нибудь типа: «Дом-монстр», «Дом с привидениями», «Тайна дома у дороги». Довольно габаритная двухэтажная постройка, с узкими, высокими украшенными резьбой окнами, покосившимися балконами и ветхим крыльцом с резными столбами. Над массивной входной дверью табличка «1897». Ничего себе! Дому больше ста лет. Девушка, которая оказалась со мной в паре (а девушка ли это, в скафандре и противогазе так сразу не разберешь?), явно не разделяет мой восторг и еле-еле плетется. Сначала мы осматриваем первый этаж. Идем по узкому длинному коридору, с обеих сторон — обшарпанные двери, маленькие комнатушки. Похоже, это этаж для прислуги. В комнатах пусто, лишь кое — где стоит покрытый пылью стул или железная кровать с торчащими пружинами.

Коридор ведет в просторную кухню, где сиротливо жмется к стене старенькая газовая плита. На небольшом покрытом выцветшей скатертью столе — куски засохшего, заплесневелого хлеба, грязная тарелка. Мне кажется, я слышу скрип потолочных досок. Показалось? Я оборачиваюсь на своего апатичного спутника (или все-таки спутницу?). Он нехотя открывает дверь в санузел. По узкой деревянной лестнице поднимаемся на второй этаж. Пол угрожающе прогибается и скрипит. Огромные потолки, просторные светлые проходные комнаты, гостеприимно распахнутые двери с двумя створками. Убогая утварь послевоенных времен не мешает мне представлять, как жили здесь до революции.

Я прямо-таки чувствую их энергетику: барышни в легких светлых платьях, с небрежно перехваченными шелковой лентой волосами, барин с аккуратной бородкой, в пенсне. Вечером они собираются в гостиной. Кто-то играет на пианино, кто-то вышивает. Когда темнеет, зажигают свечи в позолоченных канделябрах. Кто-то вот также как я подходит к окну и любуется закатом. Я смотрю на утопающую в борщевике улицу. У соседнего дома мелькают белые скафандры. Трудно поверить, что несколько месяцев назад можно было свободно гулять без какого-либо защитного обмундирования, любоваться зелеными газонами и яркими клумбами. Вдруг раздается треск и заглушенный противогазом визг моего напарника. Все-таки это девушка. Она провалилась одной ногой — трухлявые доски пола не выдержали. Я не знаю, что делать. Если подойду, чтобы протянуть руку, мы обе можем рухнуть на первый этаж. И тут меня осеняет: сдергиваю серый от пыли тюль с окна и бросаю один конец оказавшейся в заложниках старинного дома девушке, другой конец тяну изо всех сил.

Напарница осторожно выбирается. Мы осматриваем ее защитный костюм. Повреждений нет. Она приставляет ребро ладони к шее, показывая, что с нее хватит, и с неожиданной быстротой удаляется. Я в растерянности. Уж не последовать ли и мне за не желающей рисковать девицей? Но еще несколько комнат и чердак не осмотрены… Я отчетливо слышу стук захлопнувшейся двери и совсем не в той стороне, куда направилась сбежавшая напарница. Возможно это акустический обман, а может там кто-то есть…

Стараясь идти вдоль стен, чтобы не провалиться, я миную одну проходную комнату за другой. Доски пола зловеще скрипят, отзываясь на каждый мой шаг. В одиночестве становится как-то не по себе. Появляются навязчивые мысли о призраках.

Боковым зрением улавливаю движение. С замершим сердцем резко поворачиваюсь. Фу-ты, это кошка, спрыгнула с комода. Кладу огнемет на пол, сидя на корточках, глажу истосковавшееся по ласке, мяукающее существо. Опять какой-то шум. Поднимаю глаза. На меня несется что-то белое. Белая ночнушка, седые растрепанные волосы, старческое искаженное безумием лицо, уже нечеловеческие остекленевшие озлобленные глаза, поблескивающее в полумраке лезвие ножа. Я хватаю огнемет, выпрямляюсь, но не успеваю защититься. Ведьма из детских кошмаров втыкает нож мне в живот. Сначала внутри становится очень горячо, а потом появляется резкая боль, от которой подкашиваются ноги, и темнеет в глазах.

Последнее, что я вижу — склонившееся надо мной сморщенное, шипящее, шамкающее беззубым ртом лицо.

Белый потолок, светло-зеленые стены, запах лекарств и мочи — больница, догадываюсь я. Осматриваюсь, не поднимая голову с подушки: палата совсем небольшая, три койки, не считая моей, на них старушки.

Одна сидит на кровати и раскачивается из стороны в сторону, другая, лежа, разгадывает кроссворд, третья болтает по телефону.