Дж Меррик - Тревожная ночь Гидеона

Ему ответила женщина:

- Нет, его никогда не бывает в течение недели.

Лестница была настолько узка, что один из рукавов Гидеона касался стены, а другой задевал перила. На втором этаже женщина ревела, как сумасшедшая. С ней спокойным голосом говорил мужчина. Затем мужчина заговорил громче, и женщина снова испустила истошный вопль. Раздался сухой щелчок, будто кому-то отвесили пощечину. Сирена скорой помощи смолкла, но было слышно, как работает мотор машины перед дверью.

Гидеон достиг лестничной площадки.

Через широко распахнутую дверь в одну из комнат он увидел двух инспекторов в штатском и молодую, красивую женщину в голубых брюках и сером свитере, которая приложила руку к щеке с видом человека, который никак не может поверить, что только что получил пощечину. Ее глаза странно блестели - хорошо знакомая Гидеону картина. Так смотрят только сумасшедшие.

Он прошел в комнату, сразу заметив кровать, на которой лежал ребенок. Третий полицейский пытался делать ему искусственное дыхание.

Ребенок был без сознания.

Внезапно молодая женщина ожила и набросилась на того, кто её ударил, с удвоенной яростью силой. Ей удалось его оттолкнуть, и она ринулась к двери, как будто не видя закрывавшего ей дорогу Гидеона. Она открыла рот, вроде бы собравшись закричать, но ни один звук не сорвался с её губ.

Гидеон всей своей массивной фигурой преграждал ей путь. Она попыталась оттолкнуть и его, влепила пощечину, ударила, стараясь оцарапать. Не теряя ни на миг спокойствия, он схватил её сначала за одну кисть, потом за вторую, приведя в беспомощное состояние.

- Наручники, - сухо бросил он.

Полицейского, которого миссис Голайтли оттолкнула, поспешил защелкнуть одно железное кольцо на её руке, второе - на своей. Возможно, из-за прикосновения холодной стали, а может и из-за невозмутимого вида Гидеона она вдруг как-то сразу успокоилась, отвернула голову и закрыла лицо свободной рукой.

За дверью висели старый плащ и берет. Да, теперь все встало на место: в этих штанах, плаще и берете молодой мотоциклист вполне мог принять её за мужчину. Гидеон глядел на неё без малейшего снисхождения.

В этот момент подскочили санитары и совсем молоденький врач. Ребенок казался безжизненным. Огромные ручищи полицейского медленно сдавливали ему грудную клетку, делая искусственное дыхание.

Через две минуты, задыхаясь, прибежал Фрэзер, дрожа от стужи в голубой в полосочку пижаме с накинутым сверху плащом, с непричесанными редкими волосинками на почти лысом черепе и цепким взглядом. Врач принял эстафету от полицейского, сказав, что сейчас необходимо оказать первую помощь на месте без транспортировки ребенка., Санитары спустились вниз за кислородной палаткой, оставшейся в машине.

- Я извиняюсь, - произнес Гидеон. - Посмотрите внимательно, действительно ли это ребенок Харрисов?

Фрэзер бросил беглый взгляд на дитя.

- Без сомнения. Да, это он... Послушайте... А он не...

Слова застряли у него в горле.

- Могу только сказать, что выжить у него один шанс из двух.

Честно говоря, Гидеон не имел на этот счет никакого понятия. Ему не удавалось относиться к этому делу с обычно свойственным ему спокойствием. Эта драма запала ему в душу. Теперь было вне всяких сомнений, что именно миссис Голайтли задушила двух других детей и что отныне её ни в коем случае нельзя было оставлять на свободе, пока врачи не придут к полному согласию относительно того, что она выздоровела. Ее муж прекрасно знал, чем она занималась, и понимал, что её состояние было далеким от нормального. Несмотря на это, он, не колеблясь, оставлял её одну.

Что же такое есть на свете, что толкает людей так поступать, идти на подобные бессмысленные, преступные поступки?

Преступно? По закону это было не преступлением, нет. Но по моральному кодексу? Короче, какие бы ни были у него резоны, но мистер Голайтли оставлял свою жену одну на несколько долгих дней, ничуть не заботясь о том, чтобы за ней присматривали. И что по его вине погибли два ребенка, а третий - пока не в лучшем положении, и две матери будут страдать от ужасного потрясения, которое вполне может повергнуть их в такое же состояние, что и миссис Голайтли. Но закон карает не все преступления. Миссис Голайтли, хитрая, скрытная, решительная женщина, будет рассматриваться как "не отвечающая за свои действия" и определена в сумасшедший дом, "по велению Ее Королевского Величества". А её мужа, который совершил тяжкий грех из-за непринятия мер по упущению, даже не побеспокоят...