Майкл Муркок - Месть Розы

Труба гремит.

Душа болит.

Кто поздно встал

Тот проиграл.

Это занятие так поглотило его, что лишь под утро голова поэта наконец коснулась подушки, и он погрузился в сладостные любовные грезы.

На рассвете все, кроме Уэлдрейка, собрались на палубе. С низко нависшего неба лениво сочился дождь. За ночь стало очень жарко и влажно. Эльрик от всей души пожалел, что не может ходить обнаженным. Такое впечатление, что он двигался в теплом, меду. Штурман был на носу, рядом с ящером; казалось, они о чем-то совещаются. Затем седоволосый моряк вернулся к Гейнору, Черион и Эльрику, дожидавшимся под навесом, по которому с унылой монотонностью барабанили дождевые капли. Он стряхнул воду с рукава шерстяной рубахи.

- Эта гадость как ртуть. Попробуйте проглотить пару капель. Вреда не будет, но у вас это вряд ли получится: придется жевать. Ну ладно, принц Гейнор Проклятый, мы заключили сделку и первую часть я исполнил. Теперь ты должен вернуть то, что мне принадлежит. Ты обещал сделать это, прежде чем мы войдем в Вязкое Море.

Взгляд серо-зеленых глаз был прикован к мерцающему шлему. Это был взгляд человека, не знавшего страха.

- Верно, - говорит Гейнор. - Так мы договорились... - Он колеблется, точно раздумывая, не нарушить ли обещание, но решает, что больше выиграет, если исполнит его... - И, разумеется, я сдержу слово. - Он уходит с палубы вниз, возвращается с небольшим свертком, похожим на свернутый плащ, и отдает его штурману. На миг глаза того вспыхивают странных огнем, рот кривится в усмешке, затем лицо его вновь становится невыразительным. Со свертком под мышкой он возвращается к клетке и перебрасывается еще несколькими словами с ящером. Затем принимается отдавать команды:

- Впередсмотрящего наверх! Гребцы по местам! Парус поднять!

Штурман уверенно расхаживает по черному с желтым кораблю - опытный мореход, человек недюжинного ума и способностей, такой, каким и должен быть истинный капитан, - он подбадривает, насвистывает, шутит со всеми, даже с гигантским ящером, который, выбравшись из отпертой Черион клетки, вскарабкался потихоньку на нос и улегся там на палубе, глядя, как судно входит в узкий проход между скалами (указанный штурманом), где черные волны встречаются с белыми и легкая пена смешивается с висящими в воздухе каплями жидкого свинца. Нос корабля - острый, точно бритва, на манер бакрасимов полуострова Вилмир, - взрезает эту густую массу.

Теперь приказы хриплым ревом отдает ящер, а штурман передает их рулевому, и они входят в Вязкое Море, входят во тьму, входят в мир, где от неба, похожего на растянутую шкуру, отражаются все звуки и отголоски звуков, и кажется, будто голоса мириадов мучеников бьются в истерзанные уши, и за их гвалтом ничего нельзя расслышать. Они уже готовы просить принца Гейнора, который сам встал теперь у руля, развернуть корабль, ибо еще немного, и все они погибнут от этой пытки.

Но Гейнор Проклятый не внемлет. Мерцающий шлем ограждает его от буйства голосов, закованное в броню тело бросает вызов вселенной, ее природным и сверхъестественным силам и любой иной угрозе! Смерть никогда не страшила его.

Ящер храпит и машет лапами, штурман передает команды знаками, Гейнор поворачивает рулевое колесо то туда, то сюда, совсем понемногу, как умелая ткачиха - свое полотно, а Эльрик, зажав уши руками, ищет, чем бы их заткнуть, ибо страдания его невыносимы и мозг грозит лопнуть от боли. На палубу поднимается бледный, как призрак, Уэлдрейк...

...и шум стихает. Безмолвие смыкается над кораблем.

- У вас то же самое, - вздыхает поэт с видимым облегчением. - А я боялся, это вчерашнее вино. Или поэзия...

Пораженный, он взирает, как медленно кружит вокруг них слоистая мгла, возводит взгляд к небесам, с которых все еще катятся капли дождя, и без слов возвращается в кабину.

Вязкое Море колышется, и корабль медленно движется сквозь жидкий лабиринт. Ящер урча отдает приказы, штурман кричит, и Гейнор поворачивает к югу. Тварь судорожно машет перепончатой лапой, рулевое колесо крутится вновь, и судно плывет вперед. На лицах команды сумрачное ликование, они принюхиваются к запаху страха, исходящему от черных волн. Как псы - крови, они жаждут этого страха, втягивают в себя густой воздух, они чуют опасность и смерть, они пробуют ветер, как хлеб. А ящер со стоном отдает приказы, пасть его влажная от вожделения, и пар от дыхания клубится у темных ноздрей, ибо скоро его ждет пища.

- Хозяин, я голоден!

- Скоро, Кхоргах, уже скоро!