Майкл Муркок - Пёс войны и боль мира

- Я больше не хочу слышать этих глупых рассуждений,-заявил Клостерхайм,-вы задерживаете меня, Филандер Гроот. Если будете задерживать и дальше, я убью вас!

Филандер Гроот выпрямился. Он выглядел теперь очень эффектно и теребил усы.

- Ба! Это неудачная шутка, Иоганес Клостерхайм. Если вы так говорите, то, видимо, готовы что-то сделать.

Адские создания вокруг нас вертелись и извивались, шипели и скреблись, так сильно они жаждали нашей смерти.

- Это все, что вы жаждали от жизни?-продолжал Филандер Гроот, движением руки указывая на демонов и полумертвых полуживых людей.-Неужели? Страх-самое естественное из человеческих чувств. Вы знаете это?

Клостерхайм все еще не мог оставить волшебника без внимания. Он пожал плечами:

- Но вы должны иметь в виду, что страх не имеет значения тогда, когда достигаешь цели. В ином случае он лишен смысла, так, философ?

- Я полагаю, что наш темперамент ему противостоит,-сказал Филандер Гроот таким тоном, будто играл роль гостеприимного хозяина,-и каждый из нас может представить побудительные мотивы и цели других.

Он поднял руку вверх. Это выглядело так, будто он что-то показывает. На его ладони возник шар цвета пылающего золота. Он светился все сильнее и сильнее, пока все тело Гроота не оказалось охваченным пламенем. Со спокойным выражением достигнутого успеха на лице он посмотрел на нас, а создания Ада, бормоча и вздрагивая, подались назад. Гроот двинул рукой, и огненная река запылала перед демонами, стоявшими вокруг нас. Некоторые очутились прямо в пламени, не имея возможности выйти из него. Еще одно движение руки-и несколько дюжин других созданий запылали.

Клостерхайм отпрянул назад и попытался закрыться рукой от жара. Он закричал:

- Что?! Вам не провести меня! Убейте его!

Будто происходящее было самым обычным делом, Филандер Гроот заговорил со мной:

- Через некоторое время я умру. Но удержу их настолько, насколько смогу.

- Спасаемся вместе!-предложил я ему.

- Нет. Я рад этому.

Я посмотрел на запад, где расстилалась моя цель-зеленовато-голубая дымка.

- Держите!-Я кинул ему бутылочку, содержащую эликсир Люцифера. Он поймал ее с благодарным кивком и приложил к губам.

- Седенко!-закричал я своему спутнику. Потом пришпорил коня.

- Вы будете убиты!-Услышал я крик Клостерхайма позади себя.

Мы помчались по заросшей травой равнине. Все застилала пелена, и можно было различить только золотой огонь, который пожирал ряды проклятых. Седенко был бледен, как труп. Он все время оборачивался. Мне казалось, он плачет.

Я видел, как движется Филандер Гроот, и между нами и адским воинством пролегла река пламени. Запах тления пропал, и мы двигались теперь в свежем воздухе.

Когда мы достигли леса и были между первыми деревьями, Седенко почти свалился с коня, держась за его шею. Его дыхание срывалось. Беспомощный звук срывался с его губ.

Я видел, что его плечи вздрагивали. Он плакал.

- Они убили меня! О, ради всех святых, они убили меня, капитан! Золотой огонь погас. Оставшиеся воины Клостерхайма устремились в нашу сторону.

Я знал, что они не могут войти в Лес на Краю Неба и будут ожидать моего возвращения.

Я соскочил с измученного коня и обнял Седенко. Я поднял его и усадил обратно в седло. Кровь его запятнала мое платье. Он взглянул на меня, на его лице было несчастное выражение.

- Неужели я тоже проклят, капитан?! И тоже отправлюсь в Ад?!

Я не смог ответить.

Когда он умер, я встал и огляделся. Вокруг было тихо. За деревьями расстилалась темнота, но лес не казался густым, в темноте блуждали серые мерцающие огни, будто злоба проникла и сюда.

Я обратил свое лицо к небу и расправил плечи.

- О, я проклинаю тебя, я ненавижу твое Небо и я ненавижу твой Ад! Делай со мной что хочешь, но знай, что твои желания меня не касаются, а мольбы не имеют значения!

Я говорил это Никому. Вселенной. Пустоте...

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Тишина пришла в мир. Поверхность долины, насколько хватало глаз, покрывало воинство Клостерхайма-ожидающая, сплоченная воедино масса. Зелено-голубой лес напоминал мне о том, благодаря кому я попал сюда, чтобы завершить сделку с Люцифером. Ни зверей, ни птиц, ничего здесь не было, только сладкий запах цветов и трав.

Я собрал листья и дикие тюльпаны и покрыл ими тело Седенко. У меня не было сил его похоронить. Я зарезал его коня, чтобы он охранял своего хозяина. Затем сел в седло и поскакал в тишину леса. Своеобразное оцепенение охватило мое тело и разум. Может быть, я больше не был равнодушным к страданиям других, к их боли?