Владимир Михайлов - Сторож брату моему

– Огонь!

И ударили выстрелы.

Люди падали, крича от ужаса. Ржали, взвиваясь, лошади. Валились телеги.

– Это же наши, наши! Что они делают! Монах, что они делают!..

Монах не ответил. Он оседал, прижимая ладонь к животу. Сквозь пальцы сочилась кровь.

Капитан опустился рядом с ним. Лицо его перекосилось. Он схватил выпавший из рук Монаха автомат. Прицелился. Нажал спуск.

– Черт, и у них автоматы!

– Уве, это могут быть только наши!

– Не обязательно. Впрочем… отставить огонь!

Что-то звякнуло сзади, Питек оглянулся.

– Катер… – грустно проговорил он.

Впереди клубилась пыль. Толпа отступала, оставляя на дороге тела. Один человек стоял неподвижно, опустив руку с автоматом, и девушка бежала к нему. Уве-Йорген узнал их.

– Монах… – пробормотал Уве-Йорген. – Никодим…

Капитан смотрел в сторону, судорожно глотая. Анна плакала, Питек хмурился. Георгий склонился над раненым. Кровь стекала, капли ее закутывались в теплую оболочку пыли.

Монах глубоко, с трудом, вздохнул.

– Ныне отпущаеши… – тихо проговорил он. – Капитан, возьми в кармане… Тут есть интересное. Очень важно. А ты, Рыцарь, нагнись… Слышишь, Уве-Йорген?

Уве наклонился к Никодиму.

– Рыцарь, где брат твой, Авель?

Уве-Йорген резко выпрямился. Монах слабо улыбнулся.

– Вы, поздние, этого не знаете… Отвечай: «Разве я сторож брату моему?..».

Георгий, подняв глаза, покачал головой.

– Что будем делать, капитан? – спросил Уве-Йорген.

– Ты спрашиваешь это сейчас? Почему ты не спросил раньше?

Уве-Йорген нахмурился.

– Раньше мне все было ясно и так.

– Рыцарь… Узнаю тебя, Рыцарь. Узнаю вас… Милые парни, вы стояли и расстреливали безоружных от бедра… даже не целясь… И хотя бы ты окликнул нас сначала, Рыцарь!

– Погоди, капитан. Понимаю, что думаешь ты. Но обстановка требовала этого. Они шли на столицу. А мы только что договорились с властями. Только что. Если бы в столице началась заваруха, все наши переговоры полетели бы к чертям. Тут хочешь – не хочешь надо было стрелять…

– А ты не хотел, правда? Ты очень не хотел? И ты сначала попросил нас повернуть назад? И объяснил, почему не надо сейчас идти на столицу? И, увидев среди них нас с Монахом, попросил нас отговорить всех тех, кто двинулся на город? Ты очень просил? И лишь когда мы не согласились, ты, превозмогая себя, начал стрелять? Да? Я правильно восстановил события?

Уве-Йорген холодно взглянул на Ульдемира.

– Я не дипломат, капитан. Я солдат. И я говорил на том языке, на котором меня учили изъясняться.

– Да-да, тебя замечательно научили… Скажи только: зачем ты попал в будущее, Уве-Йорген? Почему ты не остался лежать там, где тебя сбили?

– Почему? – сказал Рыцарь, усмехнувшись. – Ты думаешь, капитан, что будущее – только для вас? Что нам нечего в нем делать? Но будущее делает свой выбор не по нашему, а по своему желанию. И вот мы с тобой оказались здесь оба. И послушай, капитан, в чем же разница? Я стрелял; а ты? Что на твоих пальцах: маникюрный лак? Не лак, не так ли? Почему же ты стоишь в позе прокурора?

– Я стрелял в вас, потому что бывают положения, когда надо или стрелять, или оказаться подлецом. А ты?

– И для меня дело обстояло точно так же. Я получил приказ; а для меня невыполнение приказа – подлость. Я тоже должен был или стрелять, или посчитать себя подлецом. Милый капитан, в чем же все-таки разница?

– В том, что мы с тобой понимаем по-разному, что такое – подлость, и что – нет.

– А стоит ли из-за этого спорить?

– Стоит, пилот.

– А я считаю – нет. Потому что мы оба прилетели сюда, мы и другие люди – еще целых шесть человек. Все разные. И что же – мы привезли тем, кто населяет эту планету, разные судьбы? Нет, мы принесли им одно и то же – потому что мы – одно и можем все вместе принести только одно, что-то одно. И что бы мы ни делали в прошлом, здесь, в будущем, мы делаем одно и то же. И с этим ты, капитан, ничего не можешь поделать.

– Нет, – сказал капитан. – Нет, Уве, мы делаем разные вещи, хотя порой они с первого взгляда и кажутся похожими. Только с первого взгляда. Но день еще не кончен, и трудно сказать – может быть, еще к вечеру мы поймем, что делаем разные вещи, и будем делать их, пока не станет ясно, что то, что делаешь ты, не нужно. Опасно. Бесчеловечно. И тогда…

Уве-Йорген снова усмехнулся, по своей привычке, уголком рта.

– Не спеши, капитан. Помни: я люблю тебя не больше, чем ты меня. Но пока мы еще – один экипаж. Так что отложим разговор до лучших времен. Нравится тебе или нет, но я происхожу с той же планеты, что и ты, и даже из той же эпохи, и мои потомки населяют Землю точно так же, как и твои. И пока мы пытаемся обезопасить их – пусть каждый из нас по-своему, – мы не станем сводить счеты.