Владимир Михайлов - Сторож брату моему

– Земля… – вздохнул Хранитель Порядка и больше не сказал ничего.

– Мы должны еще подумать над этим, – сказал Хранитель Времени. – А пока – согласиться. Ведь до настоящей эвакуации далеко, пока она – лишь идея, лишь проект.

– Мы согласимся, они улетят, – сказал Старший Хранитель, – и с этого мгновения идея начнет воплощаться, и не в наших силах будет помешать им выполнить ее. Нам останется лишь ожидать их возвращения.

– Но вернутся не только они, – проговорил второй Хранитель Уровня. – Может быть, с ними прилетят люди, способные понять нас, согласиться с нами…

– Может быть, – кивнул Старший. – Но только «может быть».

Снова все молчали. Затем Старший спросил:

– Итак, мы соглашаемся?

Никто не решился ответить первым. Потом распахнулась дверь. Вбежал распорядитель.

– Хранители… Неприятная весть. Колонна из Леса движется на столицу. Люди вооружены.

– Чего они хотят? Что говорят?

– Они хотят уничтожить Уровень.

– Ну вот, – сказал Старший Хранитель, обводя всех взглядом. – Все решили за нас. Мы согласимся на все условия, потому что на этот раз Уровню грозит реальная опасность. То, что через два-три десятка лет стало бы необходимостью, сейчас является злом. И мы должны уничтожить его. Люди должны вернуться в Лес.

– Как сделать это?

– По-моему, это несложно, – сказал Хранитель Времени. – Распорядитель, кто ведет людей, вам известно?

– Мне сообщили, Хранитель, что во главе их идет человек, прилетевший, по его словам… Как и те, что ждут здесь…

– Ясно. Поскольку мы согласимся на условия, проще всего, я думаю, попросить тех, кто находится здесь, в нашем доме, направиться туда – они могут передвигаться с недоступной для нас быстротой – и убедить предводителя лесных людей вернуть их в Лес. И даже помочь ему в этом. Друг с другом они договорятся: они делают одно и то же дело.

– Согласны, – сказали Хранители.

– Подождите, – возразил Старший. – И все же… Мысль хороша. Но кто-то из нас должен присутствовать при этом. Примирение должно произойти при участии одного из нас. Иначе окажется, что Уровень как бы устранился от участия…

– Лучше всего будет, – сказал второй Хранитель Уровня, – если с ним пойдете вы, Старший.

– Хорошо, – сказал Старший после минутного раздумья. – Я согласен.

– И да будет с нами Красота, – пробормотал Хранитель Порядка.

Большой катер с ревом пронесся над толпой. Уве-Йорген шел на бреющем полете. Губы его презрительно кривились. Внизу лошади взвивались на дыбы. Кто-то махал руками – непонятно, от ужаса или в знак приветствия.

Промчавшись над людьми, катер приземлился метрах в двухстах впереди, прямо на дороге.

Трое вышли из него и встали поперек дороги, держа наизготовку автоматы, готовые к стрельбе. Хранитель остановился подле катера. В глазах его было недоумение.

Колонна приближалась.

Уве-Йорген поднес к губам усилитель.

– Стоять! – крикнул он.

Его голос громом прокатился над лугами.

Колонна продолжала двигаться. Кто-то впереди продолжал размахивать руками и что-то кричал. Но слов разобрать было невозможно.

Трое ждали.

Георгий смотрел на приближавшихся прищуренными глазами. Ему было хорошо. Ему казалось, что он снова защищает узкий проход и вся персидская армия наступает на него. Тогда их было триста, сейчас – трое. Но и тогда они не отступили бы даже втроем, а теперь в руках у него было совсем другое оружие, и он умел владеть им.

На лице Питека застыла бессознательная улыбка. С тех пор, как он помнил себя, он уважал силу. Сильный побеждал. Сильный жил. Слабый умирал. Сильный был опорой племени. Слабый – бременем. Племя стояло за спиной Питека, племя из десяти человек, маленькое, но могучее племя. И ради него Питек был готов убивать.

Уве-Йорген усмехнулся уголком рта.

Он был воином. И в глубине души продолжал верить, что война – это то место и то время, когда ярче всего проявляются лучшие человеческие качества: храбрость, решительность, воля.

В той массе, что надвигалась на него, он не видел отдельных людей. Их там не было. Была масса, называемая «противник». Была цель, по которой следовало вести огонь.

Он ждал, пока противник не сблизится на дистанцию действенного огня. Ему никогда не приходилось воевать в пешем строю, но Уве-Йорген был разносторонне образованным воином и представлял себе возможность оружия, которое уверенно сжимали его руки.

Потом он скомандовал:

– Вперед – марш!

Они двинулись вперед.