Владимир Михайлов - Сторож брату моему

Уве-Йорген вернулся в зал и разбудил своих. Они мгновенно вскочили, осмотрели автоматы и пересчитали запасные магазины.

Хотелось есть, но было нечего.

На всякий случай Рыцарь еще раз обошел станцию. Нет, другого выхода не было. Только через овальную дверь в туннеле, а оттуда – через жилые отсеки корабля.

Тогда он кивнул остальным, чтобы сидели и ждали, и сам сел у двери, положил автомат на колени и стал ждать.

Приглушенный расстоянием лязг не утихал.

Те доберутся сюда через полчаса. Войдут в туннель, вспыхнет свет, и они будут, как на ладони…

– Что мы будем делать, Рыцарь?

– Отобьем у них охоту соваться сюда.

– Будем стрелять?

Уве-Йорген пожал плечами:

– На переговоры у нас больше не остается времени.

Корабль вдалеке гремел, как железная бочка. Значит, вошли.

Слышно было, как вломившиеся в корабль люди понемногу приближались к тому месту, где начинался туннель.

Пробирались они медленно. Наверное, шли с факелами: свечи вряд ли могли тут помочь.

Ничего, в туннеле будет светло и без них.

Уве-Йорген прикинул. Деревьев тут нет, вверх стрелять не придется. Пули полетят вдоль туннеля. Не прямо, так рикошетом какая-нибудь да зацепит.

Так что игра действительно пойдет уже по другим правилам.

Значит, надо заблаговременно обезопасить все, что можно. Занять позицию подальше от входа в станцию, в туннеле. Прикрыться, правда, нечем. Гиблое дело. Но в зале станции обороняться нельзя.

Рыцарь точно не представлял себе, что может случиться, если пули станут попадать в установку или в резервуар с тритием. Но понимал, что ничего хорошего ждать от этого не приходится. Станция, во всяком случае, выйдет из строя. А ему нужно было, чтобы она работала. Угроза беды всегда действует сильнее, чем сама беда, а в предстоящем разговоре с Хранителями Уровня он хотел применить именно угрозу.

Свет в коридоре – это ни к чему. Если бы хоть видеть, что светится, можно бы послать по лампам парочку очередей. Но светильники были укрыты. То ли была в этом надобность, то ли такая мода существовала…

Значит, придется подставить себя под пули. Таково уж солдатское ремесло.

Он сказал своим:

– Сюда, ребята. И постарайтесь попадать в них прежде, чем они в вас. Потому что пули у них такие, что дырки эти будет не залатать.

– Думаешь, они станут стрелять в нас?

Уве-Йорген усмехнулся:

– Здесь трудно будет выстрелить мимо.

Он подошел к двери в станцию, затворил ее, вернулся в туннель и улегся на пол, изготавливаясь к стрельбе. Запасные магазины положил справа, чтобы были под рукой. Покосился на своих.

– Георгий, продвинься на пять шагов вперед. Так. Питек, держись правее, у самой стенки. Хорошо.

Теперь все было в порядке.

В том конце туннеля заметно светлело. Люди приближались ко входу в него, и звуки их шагов доносились все явственнее.

«Вот бестолковые бедняги, – думал Уве-Йорген. – Ну куда они лезут, и как они не поняли, что это – наша игра, а не их!» Он держал на мушке первого, что приближался с факелом в руке, с ненужным более факелом. Можно было и не целиться – все равно тут не промахнешься, – однако Уве-Йорген целился из уважения к своей профессии, требовавшей, чтобы все делалось по правилам, не небрежно, не кое-как, а тщательно.

Ну что, хватит ему гулять, пожалуй, а?

Уве-Йорген нажал спуск, и гильзы звонко запрыгали справа от него, автомат привычно повело налево, и крики боли и ужаса наполнили узкую трубу туннеля.

Еще два автомата ударили в унисон.

Уве-Йорген сменил третий магазин, когда ответный огонь смолк.

Противник бежал. Коридор гудел от топота ног.

Рыцарь встал и пошел. Он шел в атаку. Преследовал противника.

Он шел, пока не наткнулся на первое тело. Нагнулся, дотронулся до него и почувствовал, что пальцы повлажнели.

Тогда он остановился. Постоял. Повернул назад. Добрался до своих.

– Теперь мы можем идти. Здесь свое дело мы сделали.

Его соратники поднялись с пола.

Георгий закинул автомат за спину, Питек держал свой в руке.

– Куда, Рыцарь?

– В гости к Хранителям.

– Ты не боишься засады снаружи? – спросил Питек. Георгий ответил за Уве-Йоргена:

– Когда бегут так, как они, останавливаются только к вечеру.

Они ступили на упругое, еще теплое. Идти было трудно. Местами тела лежали друг на друге. Здесь трудно было промахнуться. Наверное, рикошеты тоже достигали цели. Сколько их тут? Десятка два? Больше?

Мир вам, люди планеты. Братья – как сказал бы монах Никодим. Мы прилетели спасти вас. И спасаем. Извините, если что не так…