Беркем Атоми - Каратель

На одном из островков снега Ахмет замечает сравнительно свежий отпечаток берца, большая часть каблука и еще немного подошвы. Стены говорят – обратно человек не проходил; и Ахмет сворачивает на шестом, соблазнившись перспективой переобуться: опорки Яхьи-бабая не годятся для городских прогулок. Человек бросается навстречу сразу, стоило Ахмету свернуть в уходящий вдаль стометровый коридор. Правая сторона хорошенько почищена – одни сухожилия да смерзшиеся обрывки одежды, чисто выеденные полости забиты снегом и мусором. На левой сохранилось довольно целое мясо, прикрытое почти неразорванной одеждой… Значит, забился куда-то в щель, и его доедали не вытаскивая. – заключает Ахмет, проходя сквозь человека. Начинается поиск, Ахмет челноком идет по коридору, засовывая голову в каждую палату. Человек обнаруживается в автоклавной.

На самом деле, забился между тяжелым лабораторным боксом и кафельной стеной. Все, что торчит – начисто объедено. Стены, и особенно металл, охотно рассказывают, как было дело, хотя и без того все понятно: внезапно вышли на нашу сторону, размазали одинокого человека видом и неожиданностью атаки, хапнули его силы и выпнули на ту сторону. На той стороне пригнали сюда, обратно на нашу сторону человек выскочил на лестнице и был загнан сюда, в автоклавную, где из него вытащили уже все. Воплотившись на холявной силе, какое-то время рвали труп, пока не провалились обратно. Дочищали уже птицы, всякие, от ворон до синиц. Ахмет ставит ружье к стене и присаживается на пододвинутый бюкс, внимательно изучает труп, пытаясь определить, не участвовал ли кто-нибудь еще в этой трапезе. Вроде нет, бир Тенре…

Одна нога отламывается легко, промороженные коленные хрящи звонко лопаются, и в руках Ахмета оказывается правый берц с торчащей из него грязной костью голени. Прислонив добычу рядом с ружьем, Ахмет долго бродит по отделению, пока не находит искомое – почти незаржавленный скальпель, в стаканчике с карандашами на сестринском посту. Под стеклом на столе – двойной календарь на …адцатый год и сразу же на так и не пригодившийся следующий, с фальшиво улыбающейся звездой чего-то там, то ли эстрады, то ли кино. Пойдет.

Вторая нога отделяется труднее. Протискиваясь в щель, человек подогнул ее под себя, и едоки то ли не смогли, то ли поленились изгибаться, выгрызать неудобные места. Промороженный металл скальпеля не выдерживает нагрузки и ломается с нежным звоном; но штанина, мягкие ткани и сухожилия худо-бедно прорезаны. Осталась кость. Напрасно поискав глазами какую-нибудь подходящую подставку, Ахмет недовольно морщась пинает дверь и выходит в коридор: в столе на посту оставались ящики, один из них вполне сгодится. Тут же, в дверях, нос к носу сталкивается с безумной тенью бывшего хозяина тела, ошарашенно наблюдающего за разделкой себя любимого. Тень еще крепка и свежа, и если б не прозрачность, то вполне сошла бы за свой труп. Отпрянув к стене пыльным струящимся облаком, тень пропускает странного живого, и снова внимательно всматривается в свое обезноженное тело.

Живой возвращается с ящиком и кропотливо устраивает на нем ногу трупа, так, чтобы кость треснула аккурат под искромсанной щелью, и сильно бьет краем стопы – хрясь! Готово. Пара обутых во вполне приличные берцы обрубков стоят у стены, их остается только оттаять. От удара где-то за трупом раздается треск, и Ахмет замечает, что труп немного покачнулся в щели… Ага, я все-таки сорвал его с места. Ну-ка, дядя, что у нас на карманах… Поворочав на скользком кафеле не желающего улечься растопыренного покойника, Ахмет находит, наконец, устойчивое положение и проковыривает обломком скальпеля смерзшиеся кровью карманы.

Тень начинает выть, сначала тонко, всхлипывая, потом вой набирает силы и даже понемногу начинает цеплять… Нет, товарищ. Учишься ты быстро, но тут тебе не здесь… Ахмет делает то, что обратно «усилию» – внешнему наблюдателю это показалось бы нелепостью, если не безумием: он тщательно отыскивает в слое мусора самый близкий по форме к правильному квадрату кусочек стекла. И осторожно, словно пустое яйцо кидает его, тщательно выверив бросок – кусочек обязательно должен остаться на подоконнике. Бросок удается, разъятая лярвой пустота смыкается и топит вой в своих тяжелых светлых водах.

Улов невелик, но приятен – круглый пластиковый пенальчик на резьбе, в нем – две с половиной сигареты без фильтра, «Прима»…Тоже мои, – опознает их Ахмет, и от его размеренного водолазного спокойствия не остается и следа. Нет, внешне почти ничего не меняется, но его покой уже не стоит посреди мира неподвижной ледяной глыбой, а бьет из сердца короной белого пламени с синеватым подбоем. Тень словно сдувает – этот обжигающе-ледяной жар непереносим для тех, кто пришел с той стороны… Ладно, расслабься. – командует себе Ахмет, вешает ружье на плечо и связывает шнурками трофеи. – Корчить из себя охотника за привидениями еще не время…