Джеймс Типтри-мл. - «Если», 2000 № 08

Губы Юста искривились в саркастической усмешке.

— Назад на Гнилую мель?

— Не назад. — Вонючка старательно замотал головой. — То есть чуток назад, понятно, а там направо или налево. Все равно. Впереди сплошняком топи, прохода нет. Я помню, я ходил… давно когда-то…

— Думаешь, правее или левее есть проход?

— Я не знаю… Может, и есть. Только идти надо долго, несколько дней.

Юст выругался.

— Ты уверен? — спросил Эрвин.

— Еще час пути прямо, и все равно придется возвращаться. Только будет гораздо труднее. Там такая жижа… — Вонючку передернуло.

— А в других местах?

— Не знаю, можно ли пройти там или там, — Вонючка махнул рукой на север и на юг, — но прямо идти нельзя, это точно. Умные здесь не ходят, а глупые тонут. Ну, конечно, бывает, что возвращаются чуть живые. Иной раз сидишь себе, смотришь на болото — оттуда еда ползет… Зато помню, однажды собралось человек пятнадцать, сразу двинули на север. Обошли они топь или нет, не знаю, а только больше их на Гнилой мели никто не видел. Может, и дошел кто до Счастливых островов…

— Значит, надо идти вдоль Гнилой мели? — ласково спросил Юст.

— Сбежать захотел? — В ответ Вонючка мелко-мелко затряс головой.

— Нет? Умный мальчик. Завтра мы пойдем прямо на восток, и ты пойдешь первым. Усвоил?

Вонючка обреченно взглянул на восток и закивал.

В лунном свете Юст разделил еду. Вонючке досталась кость с ошметками мяса, и он набросился на нее по-волчьи, урча и подвывая. Остальные вели себя более сдержанно. Юст первым подал пример, вонзив зубы в копченую человечину.

— Я не стану это есть! — резко заявила Кристи.

— Твои проблемы. — Некоторое время Юст пребывал в размышлении, не съесть ли ему прямо сейчас второй кусок, затем, раздумав, бросил его обратно в рюкзачок и затянул горловину. — Дежуришь первая — ты. И ты — кивнул он на Джоба. Если этот, — кивок в сторону Вонючки, — ночью удерет, пеняйте на себя.

Эрвину выпало дежурить с Обермайером вторую половину ночи. Мучимый икотой, он с трудом заснул на куче мокрых водорослей, но спустя час проснулся и довольно хмыкнул, увидев, что спят только Юст и Валентин. Остальные сгрудились вокруг ящика и о чем-то шептались.

— Стоит начать, и дальше это уже не остановить, — разобрал он голос Кристи. — Кто станет следующим, когда у всех подведет животы? Вонючка? А может быть, ты или я?

Эрвин встал и, разминая затекшие мышцы, подошел к шепчущимся.

— Не спится, — благодушно сообщил он. — Кто хочет спать, ложитесь на мое место. Я подежурю.

— Они хотят уйти, — робко сообщил Джоб, указав на Вонючку и Обермайера. Он явно колебался, не зная, стоит ли вопить, поднимая тревогу.

— О! — удивился Эрвин. — Вдвоем?

— Я говорил с ним о Господе Вездесущем, и он понял, — низко пророкотал Обермайер. — Пока человек не чувствует Бога повсюду, а главное, в себе, он только червь. Марк первый в моей пастве. Вместе с ним я вернусь на Гнилую мель и буду проповедовать истину. Господь Вездесущий дал нам с тобой разные дороги. Хромому не дойти до Счастливых островов, а проповеднику не должно искать счастья вдали от заблудших душ. Господь Вездесущий указал мне мое настоящее место, и не мне с ним спорить.

Эрвин поскреб в голове и стряхнул с руки ком грязи.

— Ты не передумаешь?

Ян Обермайер медленно покачал головой.

— Желаю вам всем дойти до Счастливых островов.

— Желаю тебе не быть съеденным в первый же день, — негромко сказал Эрвин. — Постой… Оставь шест, он тебе не нужен. Иначе я разбужу Юста. Так хочет Господь Вездесущий.

— Бери, червь. — Шест воткнулся в кочку, качнулся и замер в наклонном положении. Зачавкал зыбун под осторожными шагами. Некоторое время было видно, как два нечетких силуэта — человека голого и человека, одетого в лохмотья, — удаляются на запад, к тонкому серпу заходящей средней луны. Потом они исчезли из виду.

Первым нарушил молчание Джоб:

— Юст… — сказал он жалобно и вздрогнул всем телом.

— С Юстом придется объясняться тебе, — объявил Эрвин. — Мы с Кристи тоже уходим.

— Как? — выдавил Джоб и вздрогнул еще раз.

— Пешком. Мы вольные люди, разве нет? Кстати, мы заберем свое имущество и этот шест. Сейчас отойдем немного и дождемся утра. А утром двинемся разными дорогами.

Кристи заморгала. Эрвин выглядел таким же, как всегда, с поправкой на оборванность, грязь и растущую щетину. Скучный, заурядный и непостижимый. И однако же, она все еще жива только благодаря ему.

Интересно знать: о чем он беседовал с Валентином и Джобом в ночь перед Гнилой мелью?