Марина и Сергей Дяченко - «Если», 2000 № 07

Тяжелая рука опустилась девчонке на затылок. Потрепала за ухо, сжалась чуть сильнее, дернула так, что Фелиса вскрикнула.

Сеньор Алонсо поднялся и вышел прочь.

Фелиса провожала его взглядом и слушала затихающие шаги, а когда опомнилась и оглянулась, в кресле сидел уже Санчо — печальный и задумчивый, как перед тем хозяин. Смотрел на портреты.

— Ай! — воскликнула девушка.

Санчо молчал. Хмурился. Тяжело вздыхал.

— Как вы сюда… что это вообще за наглость? Я здесь мою полы… А вы натоптали!

Санчо кротко взглянул на Фелису. Отвернулся. Девчонка занервничала не на шутку:

— А что такого? Я полы мою, ясно?

— Пробка, — загробным голосом сказал Санчо. — От вина… Ах ты девка ушлая, лисицей подшитая, псом подбитая!

Фелиса сделалась красной, как мулета перед мордой быка. Некоторое время елозила тряпкой по полу. Санчо все сидел, и она не выдержала:

— А вам все равно никто не поверит.

Санчо многозначительно молчал.

— Ничего вы не видели. Подумаешь, пробка! Так и что?

Санчо молчал. Фелиса драила полы. Наконец она отставила щетку.

— Санчо, — голос ее звучал теперь вкрадчиво. — Санчо… А хотите шоколада? У меня есть… Хотите?

— Совесть мою купить? — осведомился Санчо.

Фелиса в сердцах швырнула швабру:

— Какую совесть! Чего вы хотите от меня! Это не ваш дом, это чужой дом… Хозяин в доме может делать что угодно, ясно вам? Что угодно и с кем угодно!

— Посоветуемся с сеньорой Альдонсой, — покивал Санчо. — Тут тебе и жаба сиськи даст…

— При чем тут… жаба… при чем тут сеньора Альдонса! Она и так все знает!

— Что — все? — удивился Санчо.

Некоторое время они смотрели друг на друга, не отрываясь.

— Вам все равно никто не поверит, — шепотом повторила Фелиса.

— Посмотрим, — с охотой отозвался Санчо.

— Санчо, чего вы от меня хотите?

— Ничего, — Санчо отвернулся.

— Ну пожалуйста, Санчо! Скажите!

Санчо снова посмотрел ей в глаза. Фелиса из последних сил сдерживала слезы.

Тогда он счел возможным усмехнуться.

Она поймала его улыбку — и робко, с надеждой, улыбнулась в ответ.

Он насупился и отвернулся. Девушка начала всхлипывать, тогда он посмотрел на нее снова — и поманил пальцем…

Она подошла.

До срока осталось пять дней.

Ужасно мало. Вечность.

— Я ходила к ним, — сказала вечером Альдонса. — Панчита опять в синяках… Я говорила с матерью.

— И что? — спросил Алонсо.

— Ничего. Говорит: он пока трезвый, так работящий и добрый мужчина, а что падчерицу бьет по пьяни, — значит, любит. Воспитывает.

— А она? — спросил Алонсо. — Мать?

Альдонса пожала плечами.

— Пять дней, — глухо сказал Алонсо.

— Она сказала, если ты еще раз к ним придешь — она позовет алькада…

— Хоть десяток алькадов.

— Господин мой, — не к месту вмешался Санчо, — а вы помните, что было с эти Андресом, тем пареньком, которого Рыцарь Печального Образа… ну, за которого заступился? Так хозяин его еще хуже наказал. Как бы с этой Панчитой… ну, то же самое не получилось.

На какое-то время воцарилась тишина.

— Санчо, — голос Альдонсы прозвучал напряженно, — а вы бы сами сходили к этим соседям, поговорили бы… без угроз, но по-свойски. Как-нибудь, а?

— Да-да, сеньора, разумеется, — закивал Санчо. — Я схожу… может и не понадобится, копьем-то… может, по-хорошему получится. Говорят же — покраснеть не покраснеет, а подобреть, если хочет, так подобреет.

Алонсо скептически хмыкнул.

— Я пойду, — Альдонса поднялась. — Пойду спать. Алонсо, не засиживайся долго, ладно?

— Я сейчас приду, — кивнул Алонсо.

На самом деле он будет сидеть допоздна. Пока не станут слипаться глаза и не упадет на грудь тяжелая голова.

Потому что слушать молчание Альдонсы в темноте спальни — нет сил.

— Санчо, а ведь у вас тоже есть жена?

— Конечно, господин мой.

— И что, она вас спокойно отпустила?

— Да ну, — Санчо беспечно махнул рукой. — Поплакала, конечно… баба есть баба… только пацаны мои уже подросли, в хозяйстве управятся, хорошие ребята… А баба, она все уши мне прожужжала, чтобы какого-то жалования просил. Что оруженосцы жалование получают.

— Сколько? — тускло спросил Алонсо.

— Что?! — радостно переспросил Санчо, не веря своим ушам. Он подумал было, что господин его действительно намерился назначить ему жалование.

— Сколько у вас сыновей? — переспросил Алонсо.

— А-а-а… — Санчо попытался скрыть разочарование. — Четверо.

Алонсо молчал. Ранние морщины на его лице обозначились яснее.