Роберт МакКаммон - Жизнь мальчишки. Том 1.

— Хочу надеяться, что вы, молодые люди и девушки, не забудете во время летнего отдыха иногда заглядывать в библиотеку. Голос миссис Нэвилл был спокойным и мирным, но, выходя из себя, она была способна метать такие громы и молнии, по сравнению с которыми недавний метеор выглядел простой спичкой.

— Занятий не будет до осени, но вы все равно должны уделять время чтению. Не забывайте упражнять голову, потому что к сентябрю вы не должны забыть, что означает думать… З-З-З-З-ЗВОНОК! Весь класс одновременно вскочил на ноги, как огромное напуганное насекомое.

— Прошу всех сесть на места, — приказала нам миссис Нэвилл, — я вас еще не отпустила. Еще минута. Боже, сколько может длиться эта пытка! Вполне вероятно, пронеслось у меня в голове, что за стенами школы миссис Нэвилл тайком отрывает мухам крылышки.

— Сейчас вы покинете класс и уйдете на летние каникулы, — продолжила классная. — Но сделаете это так, как подобает леди и джентльменам. Постройтесь парами по алфавиту и выходите организованно. Мистер Алькотт, будьте добры, возглавьте процедуру. Слава Богу, в конце концов мы пришли в движение. Но едва класс успел опустошиться наполовину, в тот самый момент, когда я уже слышал звеневшие в коридоре радостные выкрики, разносившиеся эхом под сводами школы, миссис Нэвилл снова подала голос:

— Кори Мэкинсон? Прошу вас, подойдите ко мне на минутку. Я повиновался, хотя душа моя трепетала от молчаливого протеста. Глядя на меня, миссис Нэвилл улыбнулась. Обращенная ко мне улыбка была похожа на очерченную красной помадной полосой ловушку для мелкой рыбешки.

— Ну что. Кори, надеюсь, ты доволен своими результатами? — спросила меня она. — Хорошо, что ты наконец послушался моего совета, приналег на математику и добился определенных успехов.

— Да, мэм, я доволен.

— Если бы ты так же старательно занимался все время, то мог бы окончить год с отличием.

— Да, мэм, — как заводной повторил я, сожалея о том, что мне довелось отведать Напитка Номер Десять только весной. Класс уже опустел. Я слышал, как в коридоре замирает последнее эхо. У стола миссис Нэвилл пахло мелом от доски, чили, которое было у нас на ленч, и карандашной стружкой из точилки; под сводами школы уже собирались на свои летние посиделки призраки.

— Насколько я знаю, ты пишешь рассказы? — неожиданно спросила миссис Нэвилл, направив на меня свои бифокальные очки. — Верно, Кори?

— Да, мэм. — Я не стал утруждать себя поиском оригинального ответа.

— В этой четверти твое сочинение было признано лучшим в классе, и по устной литературе у тебя высшая оценка. Не хочешь в этом году принять участие в конкурсе литературного мастерства?

— Принять участие в конкурсе?

— Совершенно верно, в конкурсе литературного мастерства, — согласно кивнула миссис Нэвилл. — Ты ведь понимаешь, о чем речь? О конкурсе, который ежегодно спонсируется Комитетом по искусству. Я никогда об этом не думал. Комитет по искусству, возглавлявшийся мистером Гровером Дином и миссис Эвелин Пасмо, спонсировал конкурс литературного мастерства, который включал в себя две номинации: эссе и короткие рассказы. Победителей награждали гравированными на меди похвальными грамотами и привилегией прочитать свое творение перед собравшимися на награждение в читальном зале библиотеки. Я вспомнил все это и пожал плечами. Все, что я успел до тех пор сочинить — истории о привидениях, ковбойские рассказы по мотивам комиксов, коротенькие детективы, ужастики о космических монстрах, — конечно, никак не могло быть представлено на серьезный конкурс; все это я писал для себя и больше ни для кого.

— Тебе стоит серьезно подумать над тем, что я тебе сказала, — продолжила миссис Нэвилл. — Ты знаешь, как обращаться со словом, Кори. Я опять пожал плечами. Когда учитель вдруг разговаривает с тобой как с обычным человеком, это всегда сбивает с толку.

— Счастливого лета, — наконец сказала мне миссис Нэвилл, и я уразумел, что наконец-то свободен. Я был словно лягушка, внезапно выпрыгнувшая из темной болотной воды на яркое солнце.

— Спасибо! — от души выкрикнул я и опрометью бросился к двери. Но, взявшись за ручку, я оглянулся на миссис Нэвилл — что-то словно ударило меня, заставив это сделать. Она сидела за своим столом, совершенно пустым: без стопок тетрадей, требовавших проверки, без учебников, по которым она готовилась к завтрашним урокам. Ее стол был абсолютно пуст, за исключением механической точилки, которой долго теперь не придется отведать карандаша, да огромного красного яблока, которое принесла для миссис Нэвилл Пола Эрскин. На моих глазах миссис Нэвилл, обрамленная лучами солнечного света, лившегося из окна, медленным задумчивым движением взяла со стола яблоко Полы. Потом, повернувшись, зачем-то взглянула на чистую классную доску, исцарапанную усилиями, наверное, десятка поколений учеников, пришедших в этот класс и ушедших из него, подобно волнам прилива, которые накатывают на берег и отступают обратно в океан прошлого. Внезапно миссис Нэвилл показалась мне ужасно старой.