Роберт МакКаммон - Жизнь мальчишки. Том 2.

— Не в том дело, просто раньше он никогда не пробовал карамельных батончиков, — объяснил мне Дэви. — Ни разу за всю свою жизнь. “Зеро” понравился ему точно так же, как понравился мне, ясно? Господи, да у нас дома целая коробка этих батончиков — вот где трицератопсу будет раздолье!

Не до конца уверенный в том, что именно божественный вкус карамельных батончиков оказался виной возбуждению динозавра, я все-таки ответил:

— Да, точно.

Мало-помалу качка, трепавшая трейлер, ослабела. Через несколько минут мистер Вежливое Обращение собственной персоной появился на ступеньках своего заведения. Его одежда и лицо были забрызганы пометной жижей и прочими неприятностями. Мы с Дэви затряслись, пытаясь унять смех, рвавшийся из нас. Мистер Вежливое Обращение задернул занавес, закрыл дверь и навесил на нее огромный замок с цепью, который запер на ключ. Потом, обернувшись, заметил нас и немедленно взорвался:

— Я сказал вам, убирайтесь отсюда, придурки деревенские! Давайте валите, пока я вам не…

С этими словами злобный хозяин двинулся в нашу сторону, взвешивая в руке свою ошипованную биту, — и нам не оставалось ничего другого, как заткнуться, взять ноги в руки и дать стрекача.

Наступала ночь; ярмарка тушила свои огни, народу поуменьшилось, карусель остановилась, зазывалы из шоу уродов прекратили свои пронзительные крики и теперь устало курили, сбившись в кучку. Повсюду, один за другим, гасли огни.

Мы пошли к велосипедам. В воздухе чувствовался морозец. Зима была на носу.

Отдышавшись, Бен снова обрел способность соображать и внятно изъясняться и теперь трещал без умолку. Джонни по большей части молчал, заметив только, как ловко катались по своему “стакану” мотоциклисты. Я сказал, что хотел бы построить такой Дом с привидениями, из которого людей будут выносить на носилках, и если у меня будет настроение, я так и сделаю. Дэви Рэй шел молча.

Когда мы наконец добрались до наших велосипедов, Дэви Рэй заметил:

— Мне не хотелось бы так жить.

— Как так? — спросил Бен.

— В таком гнилом загоне. Как динозавр. Вы понимаете. Как тот трицератопс из Затерянного Мира.

— А, — протянул Бен. — Он, наверное, уже привык к такому свинарнику.

— Привыкнуть, — отозвался Дэви, — совсем не то же самое, что полюбить. Болван ты, Бен.

— Эй, тебе испортили настроение, так не срывай злобу на мне!

— Я ни на ком не срываю злобу. — Закинув ногу, Дэви Рэй оседлал велосипед и крепко стиснул руками руль. — Просто.., я представить себе не могу, как кому-то приходится жить в таком кошмаре. Лично мне ненавистна даже мысль о таком житье. Он там едва может двигаться. Не видит солнце. Каждый день, который он прожил там, похож на предыдущий, и так длится до бесконечности, сколько жизней ни проживи, хоть одну, хоть тысячу. Я не могу даже думать об этом, до того у меня мерзко на душе. А ты что скажешь, Кори?

— Да, житье у трицератопса поганое, — согласно кивнул я.

— Если этот мужик так и будет колотить его каждый день, то в конце концов он его убьет. А потом выбросит на свалку и на следующий день забудет.

Выдохнув пар, Дэви прищурился и взглянул на растущую луну.

— Не прошло и минуты, как я во всем разобрался. Этот зверь на самом деле — подделка. А мужик — просто трепло. Его динозавр на самом деле — какая-то разновидность носорога, возможно, урод с рождения. Понимаете? Все это лажа с самого начала до конца, как я вам и говорил.

Дэви оттолкнулся ногой и закрутил педали, прежде чем я успел открыть рот и что-нибудь возразить.

Так закончился наш вечер на Брендивайнской ярмарке.

Рано утром в субботу, около восьми часов, на крыше городской мэрии пронзительно завыла сирена гражданской обороны. Вскочив с кровати, отец оделся с такой поспешностью, что напялил на себя белье задом наперед и, вскочив в пикап, помчался выяснить, в чем дело. Лично я спросонья решил, что русские все-таки решили начать бомбежку наших благодатных краев. Через час отец вернулся и рассказал, что к чему.

Один из экспонатов ярмарки ночью сбежал. Проломил стену своего трейлера — и был таков. Человек, которому принадлежал беглец, в это время спал в другом трейлере. Чуть позже я услышал, как на кухне отец рассказывал маме, что хозяин беглеца проводил ночь с рыжеволосой женщиной, умеющей проделывать какие-то странные штуки с лампочками. Вырвавшись на свободу, зверь напролом помчался по ярмарке, как паттоновский танк, продираясь сквозь балаганы и шатры, словно они были чем-то непрочным, вроде кучи палой листвы. Выбравшись с ярмарки, зверь пробежал по Мерчантс-стрит, при этом разбил витрины в нескольких магазинах и перевернул пару машин на стоянке у заправки “Шелл”, после чего их осталось только отправить в заведение мистера Скалли. По самым грубым подсчетам, зверюга с ярмарки причинил городу убытков на десяток тысяч долларов. Отец сказал, что сам слышал все это от мэра Своупа. До сих пор беглец еще не пойман. Устроив в городе переполох, зверь отправился прямиком в лес и скрылся где-то в холмах, прежде чем все успели, так сказать, натянуть ботинки. Никто его не видел, за исключением мистера Винна Гилли, которому зверь разворотил спальню, проломив своим телом стены. Мистер Гилли и его жена теперь оправляются от пережитого потрясения в больнице Юнион-Тауна.