Юрий Никитин - Мегамир

Ногтев мотнул головой, и Кирилл, подняв голову, встретился с глазами Саши. Она стояла на борту гондолы, ее лицо было бледное, напряженное, девушка не отрывала взгляда от Цветковой на его руках.

Он поднял Цветкову на вытянутых руках:

— Саша... Ее надо привести в чувство.

Фетисова не шевельнулась, ее глаза стали холодными.

— Мне кажется, ей так нравится больше. И еще мне кажется, что вам это нравится тоже!

Она исчезла внутри гондолы. Кирилл постоял с Цветковой на руках, чувствуя себя довольно глупо, потому что даже Кравченко не бросился выхватывать пациентку, а Дмитрий вообще лишь улыбался. Цветкова слабо застонала, ее руки обвили его шею, тонкие нежные пальцы коснулись щеки, и Кирилл ощутил как туда бросилась жаркая кровь.

— Елена, — сказал он настойчиво, — с вами все в порядке?

Он осторожно и нежно поставил ее на землю. Цветкова нехотя разомкнула руки, ее громадные зеленые глаза медленно распахнулись, в них блеснул странный свет.

— Ох... — ее голос был тихим и нежным как дуновение ветерка. — Вы чародей!.. За один миг пронесли через лес, полный чудовищ!

— Ну, — пробормотал Кирилл, осторожно опуская ее, — не такой уж и миг... Нес я довольно долго.

— А мне показалось единым мигом...

Наверху будто фыркнула лошадь. Кирилл удивленно вскинул голову, на краю гондолы снова стояла Саша, ее губы кривились. Она словно фыркнула, ее пальцы зло срывали маскировочную пленку. Вниз летели клочья, один неопрятный лапоть опустился Цветковой на голову.

Кирилл быстро взбежал на мостик, где Ногтев чистил пропановую горелку. Внизу на земле с той стороны гондолы мелькнула черно-красная спина ксеркса, муравей нес в гондолу связку металлических баллонов. Там же Хомяков и Забелин раскатывали воздушный мешок, готовя к старту, возле них суетился еще кто-то, лица Кирилл не разглядел.

— Все в порядке? Вернулись все?

— Все, — ответил Ногтев. — Ложная тревога, как я говорил.

— А что случилось? Почему она задержалась?

Ногтев повернулся, словно не слыша, крикнул во весь голос:

— Забелин, разворачивай побольше! А то захлестнет стропами.

Когда он повернулся, Кирилл снова спросил:

— Что задержало Сашу?

Ногтев пожевал губами, подумал, внезапно спросил:

— Там в зеленой башне ничего не забыли? А то когда еще вернемся... С Сашей? Да ничего особенного, ложная тревога. Все в порядке. Я посылал ксеркса проверить, не забыли ли чего, но он что-то не так понял. Принес чью-то сумку с яйцами! Живьем выдрал, бессердечный. Или это я что-то не так произнес?

Кирилл спрыгнул вниз, решив помочь раскатывать мешок. Ногтев недоговаривает, а выудить не удается. Ногтев опытный жук, ветеран бюрократического аппарата, эксперт по умалчиванию, увиливанию от ответов.

Забелин разогнулся, завидев Кирилла. Лицо его осветилось:

— Кирилл Владимирович! Вы наша последняя надежда!

— Чем могу помочь? — спросил Кирилл настороженно.

— Как бы задержаться на пару суток? — спросил Забелин умоляюще. — Я здесь обнаружил любопытнейшие возможности...

Кирилл взялся за край ткани, потащил. Тончайшее полотно с легким треском стало разворачиваться. Забелин не оригинален, все обнаруживает возможности. Любопытнейшие, обещающие, даже грандиозные и сногсшибательные.

— Решает Ногтев, — буркнул он.

— Да ладно вам! Все знают, что отдаете приказы вы, но только голосом Ногтев. Я здесь обнаружил удивительную систему, настоящий вечный двигатель...

Кирилл не среагировал, и Забелин сказал отчаянным голосом, борясь со страхом что украдут идею, за которую, возможно, светит нобелевка:

— Здесь вода сама подается из земли на сотни метров ввысь! По-особому устроены клетки...

Кирилл от удивления даже ткань выпустил. Чудеса специализации! Как сказал классик: спец по карпу не сможет жарить форель? Специализация зашла так далеко, что иные из технарей, даже лучшие, не знают про осмотику? Все растения, начиная ото мхов и кончая баобабами, выкачивают миллиарды тонн воды безо всяких моторов! Удивительно, конечно, можно построить насосы по этому принципу. Только неловко будет давать авторское свидетельство кому-либо! Разве что Господу Богу или Природе...

— Мы должны держать по ветру нос и парус, — ответил он с дружеской жалостью. — Как у моряков Колумба. Потеряем ветер, наш ценный радист, без которого мы не начинали поход, тут же радирует о крахе, и огромная длань Большого Брата опустится из-за облаков за нашим «Таргитаем».

Забелин сверкнул очами. Он был несогласен с тупым казарменным графиком, который поддерживает даже ренегат Журавлев, больше других изгалявшийся над военной отрыжкой в экспедиции. Такие они все, пророки!