Хэммонд Иннес - Искатель. 1961–1991. Выпуск 2

— Ребята, как вы тут? Ешьте от пуза. По осени сочтемся, ха! — Он высыпал в кусты кучку рыбы. — Вам помельче, а крупных коптить будем, согласны? Соли вот положу в сторонке, кто хочет — полижет. — Сергеич вышел из кустов, посмотрел вокруг. — Благодать у вас. Экое раздолье. Свобода… Краем глаза он увидел, что мать семейства наблюдает за ним из нижнего хода.

— Не боись, маманя, — Сергеич подмигнул Нэврикук и медленно, чтобы не испугать, пошел к лодке. — Завтра опять ждите.

В этот день все наелись до отвала, даже щенков мать пустила к тающей на языке пище. И вечером, когда на долину пополз туман, сосед на охоту не пошел. Зачем? Надо съесть вначале то, что имеешь…

С каждым днем Нэврикук боялась человека все меньше. Пришло утро, когда она не стала прятаться. Детей увела, а сама легла у входа, показывая человеку, что вполне доверяет ему. Сергеич, как всегда, высыпал рыбу, а потом сказал Нэврикук.

— У-у-у, какая вальяжная дама! «Жить стало лучше, жить стало веселей?» — Слова не несли угроз или каких-то сомнений, а источали радость и удивительно мешались с теплом и светом, с цветочным ароматом и запахом рыбы. Нэврикук благостно потянулась и махнула хвостом.

Рыжий привык к Сергеичу быстрее песцов. Сработали древние биологические связи. Речи Сергеича будили глубинные пласты сознания и проявляли волнительные видения

И вот человек пропал. Дергались на водной глади поплавки сети, нетерпеливо потявкивали соседи, скулили дети, уже привыкшие к новой пище, а лодки не было.

Рыжий прождал день в нетерпении. Вечером пришла тоска. Он так привык к словам человека. Ночью соседи убежали на охоту, а пес остался с детьми. Щенки обшарили и перекопали весь бугор, разыскивая многочисленные кладовки, где прятали недоеденные в дни изобилия кусочки рыбы. A когда подобрали все запасы, начали скулить и дергать Рыжего, требуя еды.

Обленившимся родителям не особенно повезло, но кое-как они щенков накормили, а потом пошли на косу. Сеть дергалась. Из воды вылетали то головы, то хвосты рыб. Так много вкусной пищи, но как достать? Сосед пошел вдоль веревки по мелководью и увидел двух рыб. Они торчали в сети нос к носу, голова одной была совершенно свободна. Ячея держалась на теле спинным плавником. Сосед ухватил рыбу и задом пошел к берегу. Тяжелая сеть стала упруго выгибаться. Сосед дернул добычу. Ячея соскользнула. Рыба замотала хвостом. Он прыгнул к берегу. Нэврикук подхватила добычу, жадно обнюхала и принялась за еду. Она ведь еще не кончила кормить детей молоком. Сосед полез за новой добычей. Но вторую рыбу сеть держала прочно. Сосед дернул раз, второй. Не выходит. Тогда он прыгнул через поплавковую веревку и задергал в другую сторону. Добыча не поддавалась. Сосед зарычал от злости, прыгнул обратно. Левая лапа его попала в болтавшуюся под водой паутину дели. Песец выпустил рыбу и хотел прыгнуть на берег, но сеть рванула его обратно.

— А-ввв! — почувствовав себя пойманным, жалобно закричал сосед, упал, нахлебался воды и совсем обезумел от страха.

Кау-кау-кау! — в ужасе закричала Нэврикук и заметалась по косе.

— Рыжий поднял голову. Что там? Сосед кувыркался в воде, поднимая тучи брызг. По поверхности залива хлопала веревка! Рыжий побежал на косу. Веревка поймала соседа! Надо спасать.

Пес прошел вперед, осторожно зацепил делевой жгут клыками, перевел на коренные зубы и принялся жевать. Скоро часть нитей обвисла, натяжение ослабело. А Рыжий продолжал методично двигать челюстями. Веревка становилась все мягче и тоньше. Наконец она поползла, концы упали в воду, и освобожденный сосед запрыгал к берегу. Подбежала Нэврикук, заскулила, завертела задом и принялась лизать спасенного супруга.

На следующее утро человек опять не приплыл. Рыжий весь день наблюдал за поворотом. Тревога копилась, и, когда в начале ночи поползли туманы, а в небе ненадолго обрисовался прозрачный диск луны, пес не выдержал. Неожиданно даже для самого себя сел, задрал голову и испустил длинный вопль. Из норы вылезли соседи и стали удивленно смотреть на пса. Им было и неведомо, что бескорыстный друг так одинок и несчастен. А Рыжий тоскливо глянул на них, вновь задрал морду и завыл, наполняя округу печалью и тоской. Голос его окончательно покорил сознание соседей. И они запрокинули головы и вплели свои голоса в длинный вопль Ыттъына:

— Кау-у-у! Ав-ву-у-у!

В звуках древней обрядовой песни, как в коконе, свершилось таинство преображения, и Рыжий вышел из пелены мелодии в новом качестве — он стал взрослым. В песне гимном прозвучал мотив предназначения рода, мотив неразрывного вечного союза с человеком, и пес понял, что надо делать сейчас. Он встал и побежал в кусты, к логову. Там Рыжий обнюхал каждый закуток, прощаясь с детством. Потом уцепил лямку рюкзака. Kycты давно переплелись сучьями и покрылись листьями. Они хватали рюкзак, одна ветка закусила карман. Рыжий стал дергать рюкзак, свой символ верности и дружбы. Ткань рюкзака, подпорченная тундровой сыростью и солнечными лучами, поползла, и половина ее осталась на ветке. Но Рыжий был доволен. Он заскочил на верхушку бугра, лизнул соседа, а его супругу ткнул носом. Песцы поняли, что Ыттъын прощается с ними. Они все вместе поскулили, а потом Рыжий подхватил остатки рюкзака и побежал вокруг залива, в ту сторону, откуда приплывал человек по имени Сергеич.