Игорь Денисенко - Дом

Нас, кстати, Афродита заждалась, пеннорожденная моя. Хотя какая там Афродита…

Куда там этой банальной обольстительнице и богине плотских утех до моей..?

Пихтов лукавил. Боялся сознаться даже самому себе, что писал он не просто хорошенькую барышню, или богиню красоты и любви, а писал он Марго. Маргариту любимую женщину Мастера, в которой совместилось и красота, и ум, и душа. Душа любящая и сострадающая, способная не просто на страсть, а на жертвенную любовь. Впрочем, всякая истинная любовь способна на все. Для неё нет преград и предрассудков. Так уж случилось, что пригрезилось Семену, промелькнула такая женщина в его жизни, но не сложилось. Так же наверное не сложилось у автора романа…И пусть там хоть что говорят. Мир её праху, верной подруге Мастера.

Но, что не она Маргарита, в этом Пихтов был почти на сто процентов уверен. Не описывает человек счастье свое, если таковое есть. Не в человеческой это манере, писать о своем счастье. Ведь сбывшееся счастье скоротечно, его тут же съедает обыденность. Обыденность, кость в горле мечты. О мечте, о неземном идеале пишет любой художник. Иначе его работа лишена всякого смысла.

Наскоро проглотив вчерашнюю холодную картошку в мундире, Семен подумал, что перед сном нужно будет запечь пару картофелин в камине. Какое-никакое, а разнообразие. Опять-таки, посидеть у огня дорого стоит. Это белесое марево за окном начинало его раздражать. В нем не было ни жизни, ни огня. Пустое и мертвое, от него несло холодом человеческого равнодушия.

Все. Пора! Пора работать. Семен тщательно вымыл руки с мылом от липкой картошки и мельком подумал, что воды бы надо набрать впрок. Кто знает, когда она может кончиться?

Клавдия Ивановна Ишикова пришла в себя, лишь только забрезжил рассвет, и за окном стало сереть. Обнаружила себя Клавдия Ивановна сидящей в кресле в домашнем халате и в тапочках. О! Господи! — всполошилась пенсионерка, — Что это со мной? Не иначе как удар хватил? Инсульт или инфаркт? Она боязливо прислушалась к своему организму, пытаясь понять, что у неё болит. Сердце или голова? По утрам бывало, то селезенка пошаливала, то почка тянула, то в глазах расцветали красные цветочки, которые тут же теряли лепестки. И эти лепестки, кружась, разлетались в разные стороны, словно в вальсе цветов Штрауса. И от их вальса голова у Клавдии Ивановны начинала кружиться и она, боясь упасть, придерживалась рукой за стенку. Анемия — говорили врачи, ешьте больше яблок и мяса. А как есть? Если от яблок её пучило, а мясо вызывало отрыжку и несварение желудка?

Тщательно проверив свои ощущения и работу организма, Клавдия Ивановна никаких особых болевых ощущений не испытала. Как говаривал её сосед с третьего этажа балагур и весельчак, когда его спрашивали о здоровье: «Если тебе за шестьдесят и ты утром просыпаешься и ничего не болит, значит, ты умер.» Шутник!

Особой бодрости пенсионерка Ишикова проснувшись не испытывала, забыла она давно что такое бодрость. Но и старой развалиной с ломотой в суставах сегодня не была.

Что же случилось? Как она оказалась в кресле? Как она могла вот так вот уснуть? И телевизор выключен, и книгу перед сном не читала, чтобы нечаянно задремать?

Внезапно она с ужасом поняла, что вчерашний день полностью выпал из её памяти. Вроде и не было его. А ведь она бес сомнения что-то делала, куда-то ходила. И раз, и нету…Словно её выключили как холодильник на разморозку, чтобы намерзший лед стаял, и запах ушел, а потом, уже вымытый и чистый включили.

О! Господи! Газ! Вода! Клавдия Ивановна оторвалась от кресла и поспешила на кухню проверить, закрыты ли газовые конфорки, и не бежит ли вода из крана. Только соседей еще затопить мне не хватало!

— Кап….Кап, — скромно, но с достоинством отозвался старый кран, страдавший недержанием. Ему давно следовало заменить какую-то резинку, но эти резинки уже лет двадцать как не выпускались, как и краны, впрочем.

А покупать новый кран Клавдия Ивановна не спешила. Она давно уже привыкла к этой монотонной капели, как к бою настенных часов. Да и лишние траты пенсионерке были не к чему. Газовые конфорки тоже оказались закрыты. Ничего страшного на кухне за время отсутствия хозяйки не произошло. Клавдия Ивановна осмотрелась и вдруг её словно иголкой кольнуло. Двери!

Она пошла к дверям шоркая тапками по полу и тут схватилась за сердце. Двери были прикрыты, но не закрыты на замок, и цепочка, на которую обычно страховалась дверь, застегнута не была. Ограбили! Усыпили хлороформом и ограбили! Догадалась Клавдия Ивановна. И это её предположение все объясняло. И потерю памяти, и то, что уснула она в кресле. Дрожащей рукой набрала на телефоне полицию.