Майк Резник: «Если», 2002 № 04

— Мясокомбинат в пяти милях отсюда. Это практически самый центр фермы, надежно изолированный от посторонних глаз и ушей.

— Ушей? — Джули чуть не подпрыгнула. — Они у вас там что… кричат?!

— Просто фигура речи, — снисходительно улыбнулся пиарщик. — Наше производство самое гуманное из всех когда-либо существовавших в мире.

Машина резво подскакивала на кочках, но Коттер сохранял равновесие, как заправский кавалерист, без устали обстреливая нас не слишком полезной информацией, по большей части то слишком технической, то откровенно рекламной.

— Приехали! — воскликнул он наконец, и электробус остановился возле внушительного здания, рядом с которым наш знакомый амбар мог показаться хибарой. — Все на выход, господа, прошу вас.

Мы вышли из машины, и я сразу принюхался, ожидая учуять запах свежей крови. Не то чтобы я хорошо представлял, как пахнет свежая кровь, но здесь я не ощутил вообще никакого постороннего запаха. Ничего, кроме свежего, чистого воздуха. Я был почти разочарован. Неподалеку от здания обнаружилось несколько небольших загонов, в каждом из них пребывало примерно по дюжине мясных колобков.

— Возможно, вы заметили, что у нас нет транспортных средств, способных перевозить сотни и тысячи голов, которые мы ежедневно отправляем на переработку? — Это был вопрос, но у Коттера он прозвучал как утверждение.

— Полагаю, ваши машины где-нибудь в другом месте? — сказала пожилая леди из Индии.

— Мы отказались от них, — объявил Коттер, — поскольку они неэффективны.

— И как же вы обходитесь?

Пиарщик загадочно улыбнулся.

— Зачем строить дороги и загромождать их транспортом, если…

Он достал карманный компьютер и настучал на клавиатуре код допуска. Створки главного входа величаво раздвинулись, и я заметил, что колобки в загонах пришли в заметное волнение и стали подпрыгивать. Коттер направился к ближайшему загончику и спросил:

— Кто из вас, ребята, желает на небеса?

— На небеса! — радостно взвизгнул один колобок.

— На небеса! — громко заверещал другой.

Через минуту вся дюжина повторяла те же слова почти в молитвенном песнопении, и я внезапно ощутил себя нечаянным участником жутковатой сюрреалистической пьесы. Коттер широко распахнул дверцу загона, колобки весело поскакали к главному входу мясокомбината и скрылись внутри.

— Вот видите? Все очень просто, — довольно резюмировал он. — Мы экономим на машинах, горючем, обслуживающем персонале, что позволяет…

— Просто?! — вскричала Джули. — Это просто… нечто богохульное и непристойное! И если на то пошло, — она подозрительно прищурилась на Коттера, — откуда тупому животному знать, что такое небеса?!

— Я вынужден еще раз объяснить, что эти животные неразумны, — сказал он. — Так же, как вы обычно говорите своей кошке или собаке особые слова, у нас есть особые кодовые слова для колобков. Спросите у вашего пса, хочет ли он вкусненького, и он залает, или ляжет, или встанет, или проделает иной трюк, которому вы его обучили. Точно так же мы обучаем наших колобков. Значение слова «небеса» они понимают ничуть не больше, чем ваш пес словечко «вкусненькое». Но мы приучили их связывать эту конкретную последовательность звуков с приятными ощущениями и со входом в мясокомбинат. Они с радостью преодолеют несколько миль под дождем, чтобы только попасть «на небеса».

— Но небеса… Ведь это сложное философское понятие, — сказала индианка. — Использовать его в подобных целях…

— Ваш пес прекрасно знает, — перебил ее Коттер, — когда он хорошо себя ведет. Потому что вы говорите ему «хорошая собака», и он верит вам без доказательств. И он знает, когда ведет себя плохо. Потому что вы показываете ему, что он сделал не так, и говорите ему, что он «плохая собака». Но разве вы думаете, что ваш пес понимает при этом абстрактные философские категории добра и зла?

— Замечательно, — сказала Джули. — Вы объяснили свою точку зрения. Но если вы не возражаете, я не стану заглядывать в эту скотобойню.

— Перерабатывающий комбинат, — педантично поправил Коттер.

— Разумеется, вы вовсе не обязаны идти туда, если вам неприятно.

— Я, пожалуй, тоже останусь, — поддержал я Джули. — Я уже досыта насмотрелся на убийства в Парагвае и Уругвае.

— Мы не собираемся никого убивать, — раздраженно сказал пиарщик. — Я просто покажу вам…

— И все же я остаюсь.

— Как пожелаете. — Он пожал плечами.

— Если вы отказались от транспорта и доставляете животных на комбинат своим ходом, то как же вы вывозите отсюда, гм… конечный продукт? — спросил британец.