Роберт Рид - «Если», 2004 № 06

В данный момент он, помимо прочего, испытывал радость. Оттого, что не угодил в отобранную для десанта восьмерку.

Осторожно, но быстро он усилил импульс ненависти — и с облегчением осознал, что его мысли вошли в надлежащее русло, а чувства обрели предбоевую ясность.

Все повторяется.

Ча-ма-Ча не был уверен в справедливости этой мысли. С другой стороны, он не знал, сможет ли теперь что-нибудь изменить.

Существо, частью которого теперь, после Единения, являлся и Ццу,

как бы протянуло часть себя сквозь ледяной мрак космоса. И на выходе соприкоснулось с теми, кто вот уже многие годы торил путь через межзвездную тьму.

Потом Ча-ма-Ча внимательнее присмотрелся к чужакам, спускающимся на планету. Это были не существа, а. две безжизненные оболочки. Энергия — внутри.

Оболочки не стали для него преградой. Он коснулся мозга созданий.

Да, это повторение…

Ожидание и неясность. Беспокойство.

Связь со шлюпками прервалась задолго до того, как они должны были достигнуть поверхности. А неустойчивой она стала почти сразу за облачным слоем.

Экипаж занял места согласно боевому распорядку. Пост Таруса был у энергоразрядника, рядом с Гораном. Собрав все силы, он смог взять наконец верх над странным подобием болезненной слабости, охватившей его еще несколько часов назад. Горан быстро скользнул по нему взглядом — и отвел глаза. Но, как бы там ни было, сам Тарус понимал, насколько он не в форме. Ментальный контакт с оружием установить никак не удавалось. После нескольких бесплодных попыток пришлось переключиться на мануальное управление.

Может быть, Карпур этого все-таки не заметил. Слабость — первый шаг к невыполнению приказа…

Словно какая-то тень разделила его на две части. Тень, медленно наползающая откуда-то из глубин естества. Странная, мягкая волна вдруг прокатилась по нему — и смыла всю боль.

Он зажмурился, следя за своими ощущениями. И тут на него вдруг потоком хлынули давние, позабытые образы: цвет неба родной планеты… площадь, полная огней… песчаные дюны с их малорослой травой и страшноватого вида насекомыми… порыв теплого ветра в лицо, лучи двойного солнца…

Потом он вспомнил лицо отца, вернее — жуткие очертания шрама (кости тоже были сильно затронуты — хирурги военного госпиталя потрудились на совесть, и жизнь-то они отцу спасли…).

Озноб прошел по его коже. Он встряхнулся, словно сбрасывая страх.

Горан вскрикнул. Тарус перевел взгляд на обзорный экран — и увидел две короткие вспышки, ярко сверкнувшие сквозь облачный полог.

Программа была включена на полную мощность. В кровь хлынула вся необходимая химия. Оружейные сенсоры действовали безупречно.

Гигантский крейсер висел над планетой, словно готовый к атаке хищник.

Сейчас Тарус был боевым роботом — не худшим, чем любой другой член экипажа. Он мог слепо повиноваться любому приказу, а мог, наоборот, идти в бой с хитрой инициативой опытного солдата. Он мог всё, чего потребуют от него условия боя.

Все они могли всё.

Но не было ясно, что им делать. Где Враг? Что со шлюпками? Впрочем, это-то как раз понятно: никто там не мог уцелеть.

Капитан среагировал мгновенно. Он уже отдавал приказы «новому поколению». Это были даже не совсем солдаты — скорее, оборудование корабля, здесь и рождавшееся: продукция корабельного «чана», биологического отсека. Трудно было понять, где пролегает грань между их людской частью и вживленными намертво оружейными блоками.

Волна вдруг схлынула — и вернулась боль. Теперь Тарус с трудом удерживал контакт со своим оружием.

«Ты деконцентрирован!» — рявкнул по ментальной связи Карпур (конечно, он все заметил). — Твой контакт с системой ниже нормы!»

«Мне… нехорошо сейчас», — ответил Тарус, понимая, насколько нелепо подобное признание.

«Твое тело в абсолютном порядке!» — Карпур оборвал связь, не дожидаясь ответа.

Теперь у него не будет ни единой лазейки для проявления слабости. Уж если капитан остановил на ком внимание…

Туман. Куда ни посмотри — туман. Никакого толка от радаров.

Исполинским наконечником копья крейсер скользнул в атмосферу планеты. Сейчас он шел низко, над самой поверхностью.

Тарус и еще двое дежурили у малых орудий десантного модуля. Они, разумеется, были облачены в боевые скафандры — и места в рубке почти не оставалось.

Сразу после приказа модуль рванулся вперед, пронзив изнутри защитное поле корабля. Дикий вой встречного потока воздуха. Туман исчез. Тарус мельком глянул на показания приборов: снаружи царил лютый, почти космический холод.