Андрей Попов - Обманутые сумасшествием

Согласно инструкции ПК (стр. 114), в случае, если один из членов экипажа становится нетрудоспособным (негласно подразумевается и смерть), то его напарник должен объединиться с какой-нибудь другой парой и продолжать работу втроем. Кьюнг, наверное, не читал инструкцию или она показалась ему неинтересной и, не смотря на уговоры коллег, продолжал оставаться в гордом одиночестве. Что он хотел этим доказать и кому: не знал и сам. Скорее, просто нетерпелось поскорее закончить работу. Что ж, желание вполне понятное и оправданное.

Основным неудобством работы без напарника было то, что трупы приходилось таскать одному, хватая их за ноги и волоча по песку: выглядело цинично и немного по-зверски. В образованные ямы покойники уже не укладывались, а просто сваливались, как некий отработанный материал. Короче — узаконенное кощунство, так как у него все-таки имелись весомые причины. Нельзя сказать, что он совершенно не испытывал страха в неравном поединке с черной магией темноты, но он умел контролировать свой страх, не позволял ему властвовать над собою. И вообще, как подобает капитану, слыл здесь человеком твердой воли и большой выносливости. А эти качества на Флинтронне ценились больше золота и серебра.

Все же через какое-то время Кьюнг почувствовал излишнюю усталость и позволил себе немного отдохнуть, равнодушно уставившись в непроницаемый мрак. Мысли отсутствовали, чувства — тоже. Пустота внешняя почти отождествлялась с пустотой внутренней. И когда вдали возникло какое-то движение, он даже не шелохнулся, уверенный, что ему на все наплевать. Но как только контуры приближающейся невнятной фигуры стали более отчетливы, капитан настороженно поднялся. В этот момент он немного пожалел, что не взял с собой оружия. В общем-то, для здравомыслящих людей оно здесь было ни к чему. Он направил вперед луч фонаря, прощупывая им пространство, и уже мог ясно различить кого-то в скафандре, движущегося навстречу, затем включил связь:

– Ты кто, странник?

Из динамиков раздался тугой хриплый голос:

– Чер-р-рная-причер-р-рная Леди с кинжалом в руке! — а потом громкий смех Айранта: — Да это я, не бойся!

– Чего приперся?

– Надо поговорить с глазу на глаз.

– Я тебя слушаю.

Айрант присел рядом на борт планетохода и несколько секунд молчал, слушая тишину. Затем издал какой-то неясный звук, родственный вздоху, и громко произнес:

– Вот тебе мои подозрения: это — Линд.

– С чего ты взял?

– Явных доказательств у меня нет, но многие мелочи, которые я замечал за ним за время полета, свидетельствуют в пользу этой версии. Во-первых: его туманное прошлое. Я хорошо осведомлен о твоей жизни, мне охотно рассказывал о своих религиозных похождениях Фастер, но как только я пытался заговорить с Линдом на эту тему, как он ловко увертывался, и я чувствовал по его глазам: он что-то скрывает… Более того, я прочитал его досье…

– Какого черта ты рылся в моих бумагах?!

– Заткнись и слушай! Там написано, что он закончил физико-математический факультет, помимо медицинского колледжа. Уж с кем, с чем, а с математикой у меня роман с самой юности, девки мне и то так голову не морочили, как эти закорючки и формулы. Как-то я задал ему несколько вопросов по дифференциальным исчислениям и понял, что он в этой области пень без листиков. Значит — в досье липа! Поехали дальше: в наших спорах с Фастером, которые жарко горели в первые дни знакомства, он ни разу не выступил явно против религии, следовательно предположение: не является ли он сам тайным членом какой-то секты? Еще слушай: как-то я зашел к нему в каюту порассуждать о первичности бытия и сознания, а он, сволочь, едва меня заметив, резко захлопнул чемодан и задвинул его под кровать. Я вежливо спросил его: в чем секреты? Он так же вежливо послал меня по тому самому адресу. Потом заметь: кто вызвал тебя на связь, чтобы оставить Оди одного? Как будто знал, что именно в этот момент с ним должно что-то случиться… Ты хоть задумывался над этим?

Капитан многозначительно вздохнул. Факты были по сути своей мелочные, но в совокупности что-то из себя представляли. При полнейшей прострации ума уже не знаешь что и думать и хватаешься даже за версии сотканные из воздуха.

– Действительно, стоит поразмыслить. Следи за ним на всякий случай.

– Все. Я пошел. А ты тут мозги свои поболтай в черепе, может че умное надумаешь.

Рослая фигура Айранта медленно растворилась в темноте, как явление святого угодника, невесть откуда пришедшего и невесть куда исчезнувшего. А весь его монолог, если оттуда выкинуть не упомянутые в тексте матершинные слова, слишком смахивал на ангельское откровение. При этом надо учесть, что все, происходящее на Флинтронне, казалось затянувшимся наваждением заболевшего рассудка.