Майкл Суэнвик: Зимняя сказка

Через окно я видела лицо Тевина-дурачка, его череп, обтянутый белоснежной кожей, с одним только намеком на лицо, острый нос, белые щеки — не лицо, а маска. Дверь и стены шатались под весом тех, кто был снаружи. В соседней комнате дрались дети, а старшие подергивали себя за свои длинные белые бороды, в тревоге уставившись на закрытую дверь.

Акушерка тряхнула головой, темно-красные струйки сбегали из уголков её рта с обеих сторон от её жесткого подбородка. Её глазницы казались темными и пыльными.

— Теперь тужься! — крикнула она. — Будь хорошей девочкой, тужься!

Я заревела и выгнулась дугой. Я запрокинула голову назад, и она стала казаться меньше, утонув в подушках. Рама кровати заскрипела, когда одна нога медленно сползла с неё. Мой муж через плечо обернулся на меня, посмотрел злым взглядом, он держал за спиной скрещенные пальцы.

Все в Месте Приземления сначала зашумели, а потом замерли, затаив дыхание.

— Он идет! — закричала повитуха. Она склонилась над моим окровавленным пахом и освободила крошечную головку, ярко-красную, как у гоблина, и очень недовольную.

Потом у меня перед глазами замелькали разноцветные пятна. Двери окрасились оранжевым, распахнулись и все, и соседи и команда, ввалились внутрь. Потолок пошел волнами, и те, кто рискнул залезть на крышу, провалились сквозь стропила. Мальчик, прятавшийся под кроватью, начал смеяться, а сквозь дырявую крышу на нас смотрели небо со звездами.

Окровавленный ребенок лежал в корзинке.

Тогда ларл прикоснулся ко мне впервые, эта тяжелая черная лапа, мягкая как бархат, мягко прикоснулась к моему колену.

— Ты результат этого? — спросил он. — Ты можешь отделить правду от вымысла, рассказать, что случилось на самом деле, а что только казалось из-за эмоций, которые мы не разделили? Все это, как я неожиданно понял, было первым рождением ребенка на этой планете. Ослепший от ужаса, я понял личную трагедию и значимость этого события для общества, значение жизни и культуру людей. Секундой ранее я жил как животное, простыми мыслями и желаниями. Затем я попробовал мозг твоего предка и сразу оказался на полпути к богу.

— Так хотела та женщина. Она умерла, думая о рождении ребенка, чтобы мы могли разделить это. Она дала нам это. Она дала нам больше. Она дала нам язык. Мы были просто умными животными, до того как съели её мозг, а после этого мы стали Людьми. Мы задолжали ей слишком много. И мы знали чего она хотела. — Ларл похлопал меня по щеке своей большой, гладкой лапой, его когти были втянуты, но слегка дрожали, словно он был готов к бою.

Я едва осмеливался дышать.

— Тем утром я пришел на Место Приземления, неся ребенка в люльке, зажатой в пасти. Он проспал большую часть путешествия. В сумерках я прошел по улицам так тихо, как только мог. Я пришел к дому Первого Капитана. Я услышал голоса внутри, у поселенцев проходило богослужение. Я постучал в дверь свободной лапой. За дверью воцарилось недоуменное молчание. Потом, медленно и осторожно, дверь открыли.

Ларл помолчал секунду.

— Это было начало объединения Людей и человечества. Нас пригласили в ваши дома, и мы помогали в охоте. Это была честная сделка. Добытая нами еда спасла много жизней в первую зиму. Никто не интересовался, как умерла та женщина и насколько полно мы вас поняли.

— Флип, тот ребенок был твоим предком. Каждые несколько поколений мы устраиваем охоту на одного из твоего племени и пробуем его мозг, проверяя близость наших линий. Если ты будешь хорошим мальчиком, будешь храбрым и честным, умным и доблестным, как твой отец, возможно, мы выберем тебя.

Ларл повернул ко мне свою тупую морду и изобразил на ней что-то, похожее на дружелюбную улыбку. Возможно, я ошибаюсь, это выражение было сложно понять, оно и сегодня мне непонятно. Потом он поднялся и пошел прочь в теплую темноту Каменного Дома.

Я сидел, уставившись в угли, через несколько минут моя вторая сестра — её лицо казалось лишенным каких-то особенностей кругом света, такими изображают ангелов — вошла в комнату и увидела меня. Она подняла руку и сказала:

— Вставай, Флип, а то все пропустишь.

Я пошел за ней.

Случилось ли это на самом деле? Иногда я думаю, что да. Но уже поздно, а твои родители далеко. Моя комната маленькая, но уютная, а кровать теплая, но пустая. Мы можем свить гнездышко в простынях, отпугнуть пещерных медведей и сыграть в самую древнюю из всех зимних игр.

Ты краснеешь! Не убирай руку. Скоро я отправлюсь к далеким мирам, воевать против людей, которых ты никогда не видела, как и я, кстати. Солдаты медленно стареют, понимаешь. Мы, замороженные, скользим от звезды к звезде. Когда ты уже станешь старой и толстой и будешь счастлива в окружении правнуков, я все ещё буду молодым и буду о тебе помнить. Тогда ты меня вспомнишь, и наши мысли соединяться сквозь вакуум. Будешь ли ты жалеть от этом? Или это то, чего ты хочешь?