Майкл Суэнвик: Зимняя сказка

Солнце село, и в сумерках она потеряла ларла из вида. Она могла следовать по его следу, освещенному двойной луной, этим глубоким, отмеченным бордовым отпечаткам и темным брызгам крови, капля за каплей, падающих на снег.

Было солнцестояние и полнолуние — священное время. Я чувствовал это даже в глуши, убегая от этой женщины. Луны ярко сверкали на снегу. Я как-то особенно остро ощутил страх загоняемой добычи, и почувствовал какое-то просветление.

Ещё я чувствовал огромный страх за собственный род. Мы определили людей как непонятных, не очень интересных, медлительных, дурно пахнущих и туповатых существ. Теперь, преследуемый этой безумной женщиной, двигающейся на своей машине, с оружием, убивающим издалека, я почувствовал, что наше природное чутье подвело нас. Она была богиней охоты, а я — её добычей.

С людьми следовало договариваться.

Я оторвался от женщины, но знал, что она все равно преследует меня. Она была охотником, а охотник всегда добивает раненую добычу. Так или иначе она достанет меня.

Зимой все слишком старые и больные обязаны предложить себя другим. Священная скала была недалеко, за холмом, испещренным нашими норами, которые мы рыли с начала времен. Моим знанием следовало поделиться — люди были опасны. Они могут стать хорошей добычей.

Я добрался, когда луна была в зените. На плоской скале не было снега, когда я прихромал туда. Разбуженные запахом моей крови несколько существ выползли из своих нор. Я лег на священную скалу. Праматерь всех людей вышла вперед, лизнула мою рану, пробуя, решая. Потом она подтолкнула меня в сторону своим лбом. Рана была исцелима, подумала она, а зима только началась, в моем мясе пока не было необходимости.

Но я остался. Она опять подтолкнула меня прочь. Я отказался вставать. Она, озадаченная, заскулила. Я лизнул скалу.

Это было понято. Два сородича вышли вперед и прижали меня своим весом. Третий поднял лапу. Он расколол мне череп, и они начали есть.

Магда, засев с мощным биноклем на вершине соседнего холма, наблюдала. Она видела все. Скала кишела изогнутыми, темными сгустками ужаса. Спускаться к ним было опасно, поэтому она ждала и смотрела на загадочную сцену внизу. Тот ларл хотел умереть, она была готова поклясться в этом, и теперь звери торжественно, следуя какому-то ритуалу, выходили вперед, чтобы попробовать мозг, сперва молодые, потом старые. Она, собираясь убить несколько тварей издалека, подняла ружье.

Она обнаружила очень занятную вещь. Все ларлы, что уже отведали мозга её добычи, отскакивали прочь, рассеиваясь. Те, кто ещё ждал своей очереди, были легкими мишенями, они пока не понимали. Ещё один погрузил свою морду в месиво из мозгов, а затем неожиданно осознанно посмотрел вверх. Она ощутила страх.

Охотник часто рассказывал о ларлах, он говорил, что иногда они казались разумными.

— Придет весна, я смогу тратить припасы на приманку для хищников, я с нетерпением жду, когда смогу поймать нескольких таких красавцев, — говорил он.

Он был ксенобиологом колонии, и он любил животных, несмотря на то, что ему приходилось их убивать, он любил их, несмотря на то, что питался ими, дубил их шкуры и составлял подробные анатомические атласы. Магда всегда смеялась над его теорией, что ларлы перенимают привычки своей добычи, поедая её мозг, хотя он провел много времени, поминутно наблюдая за животными и собирая результаты. Теперь она уже не была уверена в его неправоте.

Ребенок захныкал, и она просунула руку внутрь шубы, дать ему грудь. Неожиданно ночь показалась темной и опасной, и она подумала: что она здесь делает? К ней вернулось здравомыслие, а её гнев испарился, как прошлогодний снег, исчезнувший к лету. Внизу сгустки тьмы стекались к ней прямо по снегу. Они меняли направление каждые несколько прыжков, двигались по ломаной траектории, чтобы избежать её выстрелов.

— Держись, малыш, — пробормотала она, и, развернув свой снегоход, она рванула с места.

Магда двигалась к открытому пространству так быстро, как могла, а существа следовали за ней, держа дистанцию. Дважды она неожиданно останавливалась и наводила ружье на преследователей. Тогда они исчезали в сугробах и ползли на брюхе или прокапывались к ней под снегом, но не останавливались. В мрачной ночной тишине, она могла слышать перешептывания тварей. Она побежала.

Через непродолжительное время — небо на востоке ещё не осветилось зарей — Магде пришлось пересекать замерзший поток, где её снегоход, врезавшись в скалу, потерял лыжу. Машину подбросило вверх, кибермозг яростно боролся, стараясь сохранить равновесие. С неприятным хрустом снегоход упал на землю, и одна лыжа перекосилась. Чтобы эта машина опять тронулась с места, потребуется приложить немало усилий.