Александр Прозоров: Исполнитель

- Н-не уб-бивал-ла...

- Да хватит уже плакать-то, - немного поколебавшись, я подошел к ней, присел рядом на корточки и обнял за плечи. - Ну, перестань.

- Н-не...

Я достал платок, вытер ей глаза, нос, потом привалился спиной к стене и прижал девицу к себе. Как ни странно, но она не вцепилась мне зубами в горло, а просто разревелась еще сильнее. Совершенно идиотское положение обнимать плачущую женщину со скованными за спиной руками. Посидев так с четверть часа, я осторожно достал ключ и расстегнул на ней браслеты. Она обняла меня и перестала шмыгать носом.

- Сосед это был. Пьянь. Выше этажом... То зальет, то пристает в парадняке... Тут с приятелем полезли... Разило за версту... Я говорю: "Каблуком врежу"... Туфли на шпильке... Ну и дала... А он взял и сдох. А на суде - "угрожала убийством, угрожала убийством". И свидетели... Он же меня раз десять заливал! Я же не всерьез! Умышленно, умышленно... Я и решила, раз все сволочи, то и пошли все в жопу! Ничего от вас не надо... Подавитесь... Но я не убивала! Веришь?

Она подняла голову и заглянула мне в глаза. И я кивнул. Господи, двадцать восемь лет... Умру всем назло... Ребенок. "Убийство из хулиганских побуждений"...

* * *

- Что-то твоя подопечная совсем снулая, - встретил меня на следующий день Вихнер. - Меня даже пнуть не попыталась, обед сама съела. Может, помирать собралась?

- Зато ты румяный, как пирожок, - пожал я ему руку, - клад, что ли, нашел?

- Не знаю, все может быть. Ну, я пошел?

- Торопишься?

Я прошел по коридору, заглянул в камеры, и все сразу понял. На такие вещи глаз у меня наметан.

- Да все в порядке, не боись.

- А скажи-ка мне, Карл, почему Айра Левин перестала молиться?

- Что?

- То самое. - Айра лежала на койке, заложив руки за голову, и с блаженной улыбкой смотрела в потолок. - Так что скажешь, друг мой Карл?

- Понимаешь, - он покраснел, как мальчишка, - знаешь, ее изнасиловали. Издевались при атом. Дети были от насильников... Не такая уж она виноватая.

- Карл, иди домой, а то несешь какую-то ересь.

- Ты не понял...

- Я все понял, Карл. Но эти вопросы решает суд. Наше дело исполнение приговора. И больше ничего.

- Но этот приговор неправильный!

- Законы защищают общество от анархии, а эмоции приводят либо к прощению убийц, либо к кровной мести. Так что оставь свое мнение при себе, а право на справедливое решение - суду.

- Но бывает когда суд ошибается!

- И тем не менее, только суд может гарантировать законность и беспристрастность. А ты, братец, смотришь на дело только с одной стороны, и при этом не имеешь достаточной информации. Суд, кстати, в таких случаях подсудимых оправдывает. За недостатком улик. А ее не оправдали... Извини, Карл, но твоей горячности я доверяю меньше.

- Ты не понимаешь...

- Я все понимаю. Для подобных ситуаций существует институт помилования. Не ты первый мучаешься над этим вопросом. Смертная казнь предназначена только для преступников, и факты взвешиваются не один раз. Если она невиновна, то ей ничего не будет.

- Будем надеяться, - махнул он рукой и ушел.

Я сел за стол, достал журнал приема-сдачи дежурства, заполнил, а затем отправился в карцер.

- А, это ты. - Даня понуро сидела у стены, положив голову на колени, и на мое появление больше никак не отреагировала. Я молча расстегнул наручники, вложил ей в руку расческу и, не без нутряного ужаса, вышел из карцера. Минут десять прошли в напряжении - вдруг "сотворит"... А потом вернулся.

- Значит, ты мне веришь? Не боишься? Даже после вчерашнего... - Она сидела на полу в той же позе и вертела гребень в руках. - А почему они не верят? Обязательно надо засадить?.. Ты мне правда веришь?

- Да.

- А они не верят... - в голосе послышались слезы.

- Надо было подать апелляцию.

- Не хочу от них ничего... сволочи. Я взял ее руку, осторожно провел пальцами по запястью.

- Наручники мозоль натерли. Я их больше не буду тебе надевать.

- На всю жизнь останутся... Хотя и жизни-то осталось... Слава, слушай, нет у меня сейчас настроения заниматься прическами.. Ты оставишь мне гребешок?

- Нет.

- Почему?

- Хочу видеть, как ты расчесываешься. Мне нравится на тебя смотреть.

- Было бы на что! - Она вскинула руку к волосам и наконец-то улыбнулась.

- Да что ж это... - Я вновь поймал ее руку и прикоснулся к мозолям. Может, крем принести?

- Не поможет... А можно мне в душ?

- Конечно...

Она встала, осторожно опустила расческу мне в нагрудный карман и заглянула в глаза:

- Пусть у тебя побудет, ладно? Я кивнул, привлек ее к себе и поцеловал. На мгновение она обмякла, но встрепенулась и отскочила, сжав кулачки.