Сергей Булыга - Ведьмино отродье

Но Крома вовремя почуял! Сразу вскочил, встал у стола...

По трапу медленно спустился Кром - приземистый, сутулый малый. Вошел, держа линейку, словно посох. Сказал:

- Я... это...

- Знаю! - глухо отозвался Рыжий. - Чего стоишь? Давай.

Кром подошел к нему, помялся и сказал:

- Лечь надо.

- А зачем? Так измеряй.

- Нет, надо лечь. Ляг, вытянись, как следует, потом будет просторнее.

- Не все равно ли, что будет потом?

- Не все равно. Ты меня слушай! Ляг, говорю.

Рыжий поморщился, но лег, а Кром присел над ним и начал его измерять. Делал отметки, шепотом подсчитывал. Рыжий спросил:

- А адмирал, он как это решил? На рею или по доске?

Кром недовольно сморщился, сказал:

- Во-первых, если по доске, тогда мешка не шьют. А во-вторых, про адмирала мне рассказывать не велено.

- Но...

- Ничего не знаю!

Рыжий вздохнул и больше ничего уже не спрашивал. Кром все измерил, подсчитал, встал и сказал:

- А много на тебя уйдет. Да, много! Можешь встать.

Рыжий поднялся, отряхнулся. Кром, деловито осмотрев его, хотел было еще что-то сказать... Но Рыжий вдруг не выдержал и рявкнул:

- Хва!

Кром захлопнул пасть, попятился...

Но Рыжий уже бросился к нему, схватил за шиворот и, развернув, так пнул его под зад, что Кром...

Все, нет его. И снова тишина. Рыжий захлопнул дверь и, тяжело дыша, прошел к иллюминатору, опять к двери, опять к иллюминатору, опять... И наконец остановился, глянул на хронометр, на компас...

И сел, зажмурился, впился когтями в стол. И качки, вроде, никакой, и ведь вполне здоров - а как тебя качает, мутит. Сейчас бы впору яблока, да, яблока! Да, того самого, а что?! Ведь был у тебя дом, была жена, тебя избрали старостой, ты обещал им привезти из города станок, на котором мелют рыбьи кости, а еще новые веревки для сетей, и поплавки, для Ику - бусы, музыкальную шкатулку. Р-ра! Кажется, все это было так давно, а ведь еще Луна не умерла с тех пор, как ты ушел из Бухты. Нет, не ушел - бежал. И все бежишь - на четвереньках, словно зверь, - "наддай! - кричат тебе, наддай!" - и наддаешь. "Тальфар" еще прибавил ходу, течение уже как на реке, где, помнишь, ты шел с плотогонами, когда ты еще Кронсом был, Быр звал тебя, а ты с ним не пошел - бежал. Опять бежал! И так всегда - бежишь: Рыжий бежал, Ловчер бежал, Кронс, теперь снова Рыжий. И, видно, в том твоя всегдашняя судьба - бежать, бежать и все надеяться, что там, за горизонтом, может, встретишь...

А ничего ты там не встретишь! Убежище исчезло - раз, Башня - обман и ложь, и это - два, ну а на третий раз монету взял, перевернул... И где она? Куда она исчезла? Так, может быть, Вай Кау прав: она вела тебя и привела. Куда? В Проглотный Зев! Вон, посмотри, какое здесь течение! Так, может, и действительно, взять да и посчитать, когда этот Зев нас проглотит. Ведь все равно будешь сидеть и ждать, ведь все равно нет духу встать, выйти на палубу и подойти к Вай Кау и сказать... Р-ра! Как в тяжелом сне - сидишь и ждешь, когда к тебе придут и свяжут, и поволокут, а после как сохатого, нет, как нерыка... Нет! Как настоящего ганьбэйского скота вздернут на рее! Но это будет еще только ночью и, значит, можно пока не спеша и обстоятельно произвести подробнейший расчет, когда же Зев сожрет этот корабль, намного ли они тебя переживут. Р-ра! Х-ха! И Рыжий взял перо, чернильницу, раскрыл журнал и принялся считать, вычерчивать, зачеркивать и начинать сначала. Вот уж действительно, ничто так не съедает время, как бесполезный труд! Считай, Рыжий, считай, не отвлекайся! И он считал, вычерчивал и перечерчивал, сверял и вновь считал. Пробили склянки раз, второй. Когда стемнело, он зажег свечу...

И спохватился - ночь! Вот и пришла она - дождался. Сейчас они заявятся. Рыжий прислушался... Пока что было тихо. Ну а когда они придут, тогда как быть? Кричать, доказывать? А может, встать в дверях и... Все равно ведь смерть! Задуй огонь!

И он задул. Сидел. Стало совсем темно. Волны толкутся в борт, толкутся, "Тальфар" скрипит; согласно сделанным расчетам, к утру все и решится окончательно, так что какая разница, сейчас или потом...

Шаги! И голоса: идут!..

Да нет - они уже забегали и закричали - громче, еще громче! Но что это они кричат? Не разобрать! И в голосах не ужас - радость! И какая! Да что же там могло...

Рыжий вскочил и побежал, и - вверх по трапу и на ют, и дальше, к ним, и...

Р-ра! Ночь, небо чистое, все в звездах, Луна уже взошла...

Да что теперь Луна! А вон, смотри, прямо по курсу - свет! И он все разгорается и разгорается. Да, значит, так оно и есть - на небе много звезд, а в Океане лишь одна; сперва она чуть теплится на горизонте, а после начинает разгораться и расти, и глаз уже не отведешь - ведь этот свет манит тебя, пьянит, вот почему они все так кричат, как одержимые, - да ты и сам уже кричишь, просто того не замечаешь, "Порс! Порс!" - командует Базей - и все бегут. "Порс! Порс!" - гребут, ритм два и два, ритм три и три, гребут, кричат, смеются, а ты стоишь и смотришь на нее и сам себе не веришь - не может того быть, обман это, мираж, магнитным может быть только железо, но не золото, а золото, сам видел, как монета...