Тимур Пулатов - Плавающая Евразия

- Не нужно истерики, гражданин! - пробормотал над ухом его Иблис и, нырнув к пылающему облаку, исчез насовсем из виду...

И лишь после этого даджаль облегченно вздохнул, почувствовал себя раскрепощенным и пробормотал что-то невнятное трубным голосом.

Невозмутимый Нахангов чуть наклонился, но, ничего не услышав, пнул сапогом даджалю в бок, поторапливая его.

- Вы, люди... эй, гу-гу, - попробовал свой голос даджаль и, удовлетворенный тем, что голос прорезался, важно и торжественно изрек: Эй, че-ловеки, вам мнится, что вы достигли космической мудрости, а между тем знайте же, что генетика - лженаука, порождение сатаны, моего великого учителя Иблиса, кибернетика - лженаука... Нет в мире слова, которое было бы высказано. Нет в море волны, которая поглотила бы ложный звук эха. Нет в огне света, отделяющего мглу от истины. Нет извилины в бедной голове, различающей грех и святость... Вода низвергается...

- Замолчи, хулитель! - прервал его Нахангов и хлестнул даджаля плетью меж ушей. - Ты мешаешь мне сосредоточиться. Не забывай, что я должен произнести заключительную речь на конференции.

- Все у черты, - промямлил даджаль, кривясь от боли. - У черты... - И последние слова его поглотило облако, сквозь которое они стремительно пролетели.

Облачко дохнуло на Давлятова прохладой, он поежился, чувствуя, как неудобно ему в ракете - не может вытянуть ноги, чтобы дать им отдых.

- Скряга вы! - повернулся он к Нахангову, напряженно смотревшему вдаль. - Получаете такое жалованье... директорскую ставку - раз, член-корровскую надбавку - два, плюс номенклатурные льготы... и не можете купить Батурбеку ракету попросторнее.

Нахангов недовольно глянул на него и пробормотал:

- Могли бы и не подрывать мой служебный и человеческий авторитет!

Тем более перед этим потусторонним существом, которое разнесет сплетню по всему свету. - И снова в сердцах пнул даджаля сапогом в бок. Даджаль взвизгнул по-поросячьи и поспешил высказать туманное:

- Все у черты... У лукоморья. У огненного ядра. У набоба. У люля-кебаба...

Огненный шар, вязкий на вид, к которому они летели, быстро рос, и от изгиба горизонта выплыли всплески пламени.

- Внимание! - вдруг скомандовал Нахангов, отведя от глаз бинокль. Приближаемся! Прошу всех затаить дыхание и молчать!

Давлятов напряг слух, ожидая услышать от гида что-нибудь сногсшибательное об огне, колышущемся адском пламени, который как магнитом втягивал в себя летящих, но Нахангов снова приставил к глазам бинокль.

- Это же магма земли! - неожиданно осенило Давлятова. - Мне страшно! В ракете моей уже плавится краска. - И попытался влезть в ракету поглубже.

- Вы - паникер! - прикрикнул на него Нахангов. - Нет, не смогли мы еще всех переделать, старые предрассудки живучи! - Он поднял плеть и изящно, как дрессировщик, махнул ею по воздуху, и по его знаку ракета Давлятова резко погасила скорость, покачнулась и повисла, будто встряла в твердое. После короткого замешательства Давлятов овладел собой и увидел, что и даджаль повис рядом с ракетой, и Нахангов чуть привстал, всматриваясь в картину, которая открылась внизу, над пламенем.

- Это и есть тот ад, о котором я говорил так убедительно в своем докладе. Просто поразительно, что он точь-в-точь такой, каким я его представил, - с удовлетворением подчеркнул Нахангов и усмехнулся: - Значит, и во мне, простите, живет пророческое видение...

Давлятов, опасаясь чего-то, не сразу стал всматриваться. Нахангов, заметив его нерешительность, протянул ему бинокль.

- Посмотрите, это космический тысячесильный бинокль. В нем вы разглядите даже тараканов в аду...

Давлятов дрожащей рукой взял бинокль и приставил к глазам. Поначалу он увидел общее в картине - огромную, тянущуюся по горам и равнинам стену со сторожевыми башнями через равные промежутки. Поднимаясь и опускаясь извилисто, стена замыкала территорию ада. Высокие небоскребы были окутаны желтым дымом, соединялись они нижними, верхними, средними мостами, по которым двигались, гудели, дымили автомашины; потерявшие управление и мечущиеся в хаосе, они наскакивали друг на друга и взрывались. В этом общем хаосе глаза Давлятова различили частности и даже отдельные детали в беспорядочной адской жизни. Как и представлял Давлятов, куда ни повернись, глаза натыкались на прыгающие, бегающие, дергающиеся, крутящиеся неоновые рекламы. Изображения толстогрудых дев с тонкими талиями, с манящими улыбками закрывали и окна и цветники, джентльмены, курящие толстые сигары, с бутылками кока-колы в руках, подмигивали девам... и эта внешняя витрина сладкой жизни не могла прикрыть жестокости и коварства... Недалеко от стены, у сторожевых башен которой стояли лучники в кольчугах и шлемах, Давлятов разглядел контуры атомной станции... какое-то мельтешение убегающих людей в противогазах и масках, ныряющих в машины... Здание станции дрогнуло, обвалившаяся крыша открыла светящийся стержень реактора; вспыхнув, пламя обошло вокруг стержня, наматываясь и испуская лучи радиации. Неоновые девы, подмигнув своим кавалерам в последний раз, посыпались на тротуары золой... В нос Давлятову ударил запах гниения, от которого он задохнулся. Это был странный, необычный запах, нет, не запах помидоров и апельсинов, миллионами плавающих в прибрежных водах адского моря, - фермеры умышленно сбросили их в воду, чтобы держать уровень цен на базарах...