Владимир Дэс - Закон есть закон (сборник)

Тщательно прибрали место и начали выход: подъем, перевал, спуск.

Уже пошли тропки.

Спуск заканчивался, и именно в этот момент у головного в группе лопнул автоматный ремень. Автомат скользнул по боку и воткнулся стволом в трещину под ногами.

Он нагнулся.

Группа проскользнула мимо него. Автомат застрял крепко.

Он с силой дернул его. Группа тем временем вышла на небольшую площадку.

Когда он уже вытащил автомат и стад разгибаться, в лицо ему неожиданно ударил ослепительно-яркий и жаркий свет, взорвался в голове громом и тут же потух.

Потом он, придавленный страшной тяжестью, застонал и медленно поднял окровавленные веки.

Долго не мог сообразить, где он и что с ним.

Наконец чувства стали возвращаться к нему. Вначале глаза увидели бесформенный кусок тела, лежащий прямо перед ним. В нос заплыл липкий запах крови и горелого мяса. Его вырвало.

Стояла жуткая тишина – ни звука, ни звона.

Он тряхнул головой и застонал от боли. Со лба потекла струйка крови. Хотел стереть ее с лица и только тут заметил, что замурован в гранитную крошку по самые плечи.

Медленно, одну за одной, вытащил из гранитного месива руки. Осмотрел их, ощупал.

Серьезного ничего не было: царапины, ушибы, сломаны два пальца на левой руке. Ладонь распухла, кожа сорвана, болталось рваное сухожилие. Осторожно подергал за него – согнулся средний палец.

Правой рукой стал откапывать себя. Наткнулся на свой автомат.

Работал долго.

Давила тишина, и он не заметил сам, как стал различать звуки.

Услышал стон.

Вытягивая шею до невозможности, пытался что-либо разглядеть.

Изо всех сил дернулся вверх, боль от ног через пах и зубы прострелила все тело и, взорвавшись в голове, умчалась вместе с его сознанием в небытие.

И опять медленно открывались глаза, и опять с великим трудом разжимались искусанные в кровь губы.

Больше он не стал рвать изломанное тело. Осмотрев себя, понял, что вмурован ногами в скалы.

Осторожно, чуть дотягиваясь автоматом, сдвинул лежащее перед ним тело. И тогда только понял, что случилось.

Группу поймала мина направленного действия.

Мина мощная.

МОН-100 или МОН-200, и четверти такой хватило бы на группу. Его спас случай. Только спас ли? И что лучше, еще неизвестно.

Ребят разнесло в клочья.

Тут он вспомнил, что слышал стон. Несколько раз позвал, но ответа не было.

Значит, померещилось.

Тягуче ползло по горам, ущельям и расщелинам время. Слева лежало отодвинутое автоматом тело. Чье оно?

Он так и не узнал его.

Скоро должны были прийти те, кто ставил мину. Стал готовиться к встрече. Выложил из камней небольшой бугорок справа перед собой. Сумел снять ранец. Достал оттуда запасные магазины, гранаты, положил рядом финку.

Устал, облокотился спиной, на гранитную стенку. Почувствовал ее прохладу и от этого ощутил каждую царапину на своем измученном теле. Закружилась голова, стало не хватать воздуха, и он опять провалился за черту сознания.

Очнулся от гортанных криков.

Приподняв тяжелую голову, увидел, как те, кого он ждал, пинками поднимали кого-то из его мертвых товарищей. И тот вдруг ожил, встал на колени и тут же упал.

Значит, не казалось ему, значит, действительно кто-то из его товарищей был жив. Кто?

Но тут же голова, секунду назад живая, откатилась от тела и с длинным, вывалившимся языком и огромными кровавыми кляксами вместо глаз была брошена в брезентовый мешок.

Теперь шли к нему, но его еще не видели.

Шли к тому, кто лежал, прикрывая его слева. И он, припав к земле, заматерился беззвучно в бога и в душу, бессмысленно и зло. Не стал ждать, открыл огонь.

Был бой.

Потом – последняя граната и последние пули в рожке автомата.

Тогда он вставил дуло автомата себе в рот и нажал на спуск, но удар, нанесённый откуда-то снизу по автомату, выбил зубы и, разорвав ему рот почти до самого уха, увел пули куда-то в небо.

Боль, мрак.

В последних судорогах изуродованной рукой нашел финку и со сладостным всхлипом вогнал ее в навалившееся на него тело, а уже потом, уперев ее ручкой в щебень, навалился на нее своим собственным изорванным сердцем.

И все.

Какому богу молиться за то, что он так и не пришел в себя, что душа была слепа и глуха, когда его били десятки рук и ног, когда этот кровавый обрубок, торчащий из земли, полосовали ножами, срезали уши, нос, отрубили руки, а затем, подрезав кожу на животе, вывернули ее вверх и завязали над головой жилами, вытянутыми из его же рук. Тело еще несколько раз конвульсивно вздрогнуло и наконец успокоилось. Навсегда.