Джоан Виндж - Водопад грез

— Он знает, — ответил Натаза тяжелым от подозрения голосом. — Он телепат.

Вокруг нас стала собираться толпа, по большей части из легионеров и рабочих, ждущих указаний.

— Он искалечен, черт возьми! — сказал Протс. — Он не может читать мысли.

— Он может читать рифы, — сказала Икспа. Я с удивлением повернулся и увидел, как она проталкивается к нам через толпу. — До него у нас не было ни одного подобного человека. Какого черта вы забрали его отсюда, как только он успел обнаружить аномалию? — Рабочие вокруг нас зашептались, но я не смог угадать их настроение. Икспа отвела от Протса глаза, словно не ожидая ответа. — Как, по-вашему, мы должны действовать в таком случае, сэр? — Она адресовала этот вопрос Сандаски, сопроводив его кивком головы в мою сторону.

— Мы делаем все, что возможно, — Сандаски сделал такой жест, словно сам копался в дымящихся развалинах. — Ничего больше мы сделать не сможем, пока снаряжение не будет подготовлено к работе. — Он взглянул через плечо на рабочих, пытающихся разобрать завал со снаряжением, которое делало то, что им было нужно, с третьего раза. — Это займет часы.

— Я не уверен, что в нашем распоряжении есть часы, Сандаски, — сказал я.

Он взглянул на меня, снова не узнав, с недоверием, словно я забыл, кто я такой, что позволяю себе так обращаться к нему.

Я обернулся к Икспе:

— Когда я нахожусь в полевом костюме, могу ли взять с собой еще снаряжение?

— Какое? — нерешительно спросила она.

— Полевые костюмы — три костюма.

— Да, можешь, — сказала она. На ее лице появилось понимание. — Почему бы и нет? Ты думаешь, что действительно сможешь дойти до них? Вывести их?

— Хочу попытаться.

Икспа повернулась к одному из рабочих, стоявших за ней:

— Принеси мне еще несколько полевых костюмов.

— Минутку, — сказал Сандаски, нахмурившись. — Ты не можешь сделать это.

Все удивленно уставились на него.

— Почему нет? — спросила Икспа. — Это может получиться.

Сандаски сжал губы. Он выглядел так, словно стоял на раскаленной плите.

— Это слишком опасно. Я не хочу рисковать еще одной жизнью. — Он указал на завал, пытаясь сделать вид, словно для него действительно важно, жив я или мертв.

— Я доброволец, — сказал я. — И желаю рискнуть. Я могу дойти до них.

— Мы не знаем, наши ли люди выжили там, — запротестовал Протс. — То, что там вообще кто-то выжил, мы знаем лишь со слов этого полукровки.

Сандаски посмотрел на Протса, шевеля губами.

— Извините меня, сэр, — сказал Натаза. — Не хочет ли он сказать, что, если выжившие — инспектора, мы должны ради блага кейретсу оставить их умирать? И только потому, что мы не знаем, кто выжил, мы не придем к ним на помощь? — Шепот, окружающий нас, стал громче. — Там моя жена, сэр, — сказал Натаза. — Я не знаю, жива она или нет, Но кейретсу не значит, что надо оставлять людей умирать погребенными заживо только потому, что они могут оказаться чужаками, Чужаками, которые могут знать слишком много. Кейретсу значит семья.

Сандаски побагровел. Он снова взглянул на Протса, потом перевел взгляд на рабочих, которые уже принесли полевые костюмы. Икспа вручила мне шлем. Я надел его. Она протянула мне остальные костюмы, один за другим.

— Неси их, прижимая к своему телу как можно ближе, — сказала Икспа. — Тогда они будут находиться внутри твоего фазового поля. — Она указала кивком на ждущую меня матрицу рифа.

Я пошел вперед, с костюмами в руках, наблюдая краем глаза за Сандаски и Протсом. Их взгляды мрачнели по мере того, как я продвигался к рифу. Но вроде само по себе, без распоряжений Натазы, вокруг меня образовалось ограждение из легионеров и рабочих, защищая меня от любого вмешательства кейретсу. Я добрался до обвала потревоженных мыслей и вошел в него.

Риф снова заструился в мой мозг. На этот раз мне было легче, поскольку гнев, который был со мной, когда я в предыдущий раз вошел в риф, исчез, потому что на этот раз я знал, что могу сделать то, что надо.

Почувствовав риф, я понял, что сверкающая нить моего контакта с выжившими не прервалась. С облегчением и некоторым трепетом я прошел по ней до конца, не останавливаясь.

Я вышел через стену матрицы в небольшую вакуоль, где под случайно не обвалившейся плитой нашли укрытие трое. Я почувствовал шоковую волну их недоверия, когда я непонятным образом появился перед ними, выйдя из стены. Они, сжавшись, уставились на меня, словно на очередную напасть, желающую завершить недоделанное рифом.

— Я пришел, чтобы забрать вас отсюда, — сказал я, пытаясь подобрать слова, которые быстрее всего вернут им способность рассуждать. Я не знал, как мой голос слышится им, можно ли хотя бы разобрать слова. Я протянул костюмы, чтобы они увидели их, пытаясь найти в их грязных, ошеломленных лицах знакомые черты.