Джоан Виндж: Псион

Это — первый роман в серии, посвященной герою по имени Кот. Это также самая первая моя книга. Я приступила к «Псиону» в возрасте семнадцати лет; примерно столько же лет и Коту в начале романа. Я лежала ночами, пытаясь перекроить бессонницу в создание историй, пока не засыпала, — эта привычка восходит ко времени моей ранней юности. Однажды новый персонаж возник в моей личной виртуальной реальности и начал рассказывать мне о себе, и у меня не было иного выбора, как только слушать его. Я знала, что некоторым писателям таким образом являются их будущие герои, но со мной это произошло первый и единственный раз. На следующий день я начала записывать его рассказ.

В это же время, подобно множеству алчных читателей научной фантастики (а также честолюбивых писателей всех мастей), я «начала писать» огромное количество романов. Однако, подобно многим только что вылупившимся писателям, я непременно увязала в своем очередном детище после первой или второй главы, откладывала рукопись и принималась за другие дела.

Но я никогда не бросала свою первую книгу. Я работала над ней пять лет, включая исправления, и начинала ее вновь и вновь, пока роман не был завершен. Я не знала, чем эта книга отличается от всех моих прочих незрелых начинаний.

Спустя годы я поняла, что дело в персонажах этой книги и в особенности в Коте.

Вскоре после написания романа, который известен теперь как «Псион», я стала печатать короткие фантастические рассказы и совершенно неожиданно для себя обнаружила, что писательская деятельность — это то, к чему я стремилась всю свою жизнь. Я приступила к созданию нескольких рассказов и двух романов (один из них — «Снежная королева» — стал лауреатом премии Хьюго) и затем вновь вернулась к своему первому детищу — «Псиону».

В течение многих лет, работая над другими произведениями, я снова и снова возвращалась к роману, но никогда не была удовлетворена им полностью. Наконец, после успеха «Снежной королевы», я всерьез принялась за него. Я перечитала свою сырую заготовку (которую автор обычно хранит в пыльном чемодане или в чулане) и осознала две вещи: мне все еще хотелось поведать историю Кота, а «забавное приключение», которое я начала описывать, будучи подростком, выглядело гораздо более серьезной и мрачной историей с точки зрения взрослого человека. (Один мой друг заметил, что «приключения — это трагедии, которые не произошли»). В «Псионе», напротив, происходят большие и маленькие трагедии. В этом направлении я внесла главные изменения, используя то, что узнала о писательском ремесле и человеческой природе за прошедшие годы, чтобы книга стала такой, какой я хотела ее видеть.

Я получаю от процесса создания книги не меньшее удовольствие, чем от чтения, потому что не имею четкого плана действий персонажей до того, как сяду за рабочий стол.

Я сама заинтригована тем или иным неожиданным поворотом событий, с которым могу столкнуться, и именно это рождает интерес к работе, которая кажется иногда вытягиванием собственного зуба. Переписывая «Псион», я поняла, что здесь история Кота не должна заканчиваться, что я хочу написать о нем целую серию книг и показать его в процессе развития в наиболее важные моменты его жизни.

Несколько вариантов дальнейшего развития серии о Коте прояснились к моменту окончания «Псиона» и продолжали занимать меня даже во время работы над другими романами. (Благодаря причудам фортуны и издательской индустрии «Псиона» изначально ранили тем, что выпустили под маркой «романа-изгоя», как юношеский опыт. Однако эта первоначальная оценка романа была затем поднята до уровня серьезного взрослого произведения.) Во время пересмотра «Псиона» я создала новеллу о Коте, названную «Псирен», для антологии. В середине 80-х годов написала роман под названием «Кошачья лапа», вторую книгу серии, выстраивающую повествование в логическую цепь. В этот момент я не могла заниматься чем-то еще, так как чувствовала настоятельную потребность рассказать историю Кота… «Кошачья лапа», более чем какая-либо другая книга, писалась на одном дыхании и как бы сама собой.