Мария Фомальгаут - Продам май (сборник)

Смотрит шеф, фыркает шеф, все-то ему не так, да где это видано, чтобы шефу, да так было?!

— М-м-м… Что с тебя возьмешь, труженик… хоть так сделал, и то хорошо.

Загораюсь от счастья, вот уж не ждал такой похвалы.

— Думаешь, клюнут?

— Знаю, клюнут… Все-то клюнут от мала до велика, у кого человек есть… кто где эту дрянь подобрал… А ты как хотел, где еще что для человека купят… Тьфу с кисточкой купят…

Снова загораюсь от счастья — сильно, жарко, искры падают на стол, шеф хмурится.

— Стой, труженик, ты что понаписал-то?

Покрываюсь инеем.

— Ну, что заиндевел, что робеешь… Ты про дом хорошо написал, два этажа, спаленка, кабинет, ванна здоровенная… а мебель?

— А это что такое?

— А я фотографии кому и зачем давал? Вон, книжка целая, интерьер без границ, номер пять… Кровати, шкафы, это что-то тут такое хитрое… тьфу с кисточкой… это все тоже человеку надо.

— А я думал… для красоты…

— Сам ты для красоты… да и красоты с тебя не больно-то много… Так что хоть тексты пиши, раз для красоты не годишься… куда же без мебели-то? Вон, видишь на картинке, за столом сидит, в экран уткнулся, это чтобы спать, наверное… а вон на кровати вытянулся, должно быть, с космосом контачит…

— Так мы же все равно им ничего высылать не будем, сразу ликвидаторов направим в обиталище, где человека приютили…

— Тоже верно… а то напридумывали дрянь всякую в обиталища тащить… ах, человечек, ах, интересно же, ах, они вон сколько всего там у себя понаделали… Эйфелева башня, Мона-Лиза… Тьфу с кисточкой, сидит такое с кисточкой, мону-лизу рисует… там на одного с кисточкой сто человек с пушечками приходится…

— Я еще что думаю…

— Ты еще думать умеешь, труженик? Вот не ожидал… вот обрадовал… думать…

— Я думаю, надо еще магазин на сайте сделать… Якобы мы вещи всякие для людей продаем… мебель, кривовати эти…

— Кровати, балда…

— Вот… одежду… еду… вот тогда точно нам поверят, на сайт народ валом повалит…

— Тьфу с кисточкой, валом повалят, сайт истопчут, потом мойщик опять ругаться будет, сайт отмывать…

— Зато деньги рекой понесут… Это же сколько человеку надо, есть каждый день надо, и не комбикорм, а эти… тирамису, пуансоны…

— Круассаны, болван.

— Вот-вот… одежды вон сколько… у них еще эти есть, винтолеты…

— Вертолеты, идиотище.

— Вот… плееры, техника всякая…

— Нда-а, кто человека подобрал, тот на нем и разорится… слушай, а прибыльное дело будет…

— А вон анкету выслали… координаты обиталища…

— Клюнули?!

— Ага… Ликвидаторов звать?

— Чш, стой… тьфу с кисточкой, каких ликвидаторов, высылай им… что ты там понапридумывал…

— Так не готово еще…

— Что не готово, материализовывай и высылай… не готово… и каталог, каталог ему подкинь, что еще для людей есть… одежка, мебель…

— Пихты.

— Чего-о?

— Пихты.

— Какие, на хрен, пихты? Ты им лес пихтовый делать будешь?

— Ну… на которых плавают.

— Яхты, дурище. Да, про пихты тоже… надо бы семена пошукать, где что осталось, правда что деревца какие развести, газончики продавать, рощицы… Ой, труженик, светлая голова, это же мы все дыры в госбюджете залатаем… так, где еще эти твари выжили, отловить их, отмыть, по зоомагазинам… Да живет Конфедерация!

— Да живет!

2012 г.

Он спустился, как всегда, с неба.

Я ждал его, я знал, что он спустится сегодня, потому что сегодня было Рождество. В другие дни он просто пролетал над моей хижиной, сбрасывал с высоты подарки — щедро, много, консервы, и лапшу, и колу, много колы, и сухие завтраки, и кофе, и кое-какую одежду.

Но в Рождество все было по-другому, потому что — Рождество.

Он спускался сам, лично, с неба, в шутку надевал колпак Санта-Клауса, хохотал, хлопал меня по плечу, дарил мне подарки — вот это были подарки так подарки, такие не получал даже ко Дню Благодарения. Он приносил мне мультики, и костюм — какой-нибудь особенно красивый, и сладости, много сладостей, лакрицу, и поп-корн, и батончики, их было много, я всегда просил еще, он качал головой, говорил, что от сладкого болят зубы, иногда — когда от него попахивало винцом — расщедривался, дарил еще.

Сегодня утром он спустился с неба.

Он… мой хозяин. Я звал его хозяином, хотя у него было и имя, Уинстон Джефферс, но имя мне почему-то не нравилось… не клеилось к нему, что ли… Хозяин, он хозяин и есть.

— Счастливого Рождества! — крикнул он издалека. — Счастливого Рождества!