(Алексрома) Ромаданов - Плоть, прах и ветер

- Да, а этот ваш святой... Как его? - спросил он, залпом осушив бокал.

- Смирян Гивно, - напомнил я ему имя заключенного-мученика, которого гонители новой веры утопили в моей книге про тюрьму в "параше".

- Да, этот Смирян... У него непонятная религия. И сам он странный. Ненатуральный. Откуда вы его взяли? Таких в жизни не бывает.

Я промолчал. Не буду ведь я доказывать, что Смирян Гивно не более странен, чем "Каальтен-Бруннер". Меня в лучшем случае не поймут. А могут и побить.

- Ваша идея с записывателем мыслей - просто гениальна, - Директор вновь принялся терзать меня комплиментами. - А сейчас, в эту минуту, вы тоже пишете у себя в голове?

- Да, - признался я без особой охоты.

- Представляю, что вы обо мне понаписали, - хохотнул Директор. - Кем вы меня сделали? Сторожем клеток в зоопарке?

- Нет, что вы, - любезно улыбнулся я. - Я вас сделал директором фабрики смерти.

Он неопределенно крякнул в ответ, и я не понял, понравилось ему это или нет.

- Пишите ближе к жизни, - назидательно сказал он. - А то в некоторых местах выходит слишком заумно. Больше правды. Реалистичнее. Кстати, Главный инспектор тоже считает, что вам следует писать все как есть.

Я сдержанно кивнул, а в мыслях сильно удивился. Никогда бы не мог подумать, что сам Главный читает мои книги! Кстати, откуда это известно Директору? Значит, они говорили обо мне... Однако, представляю, как бы вытянулись их лица, если бы "В смерти на цыпочках" я описал "все как есть"!

Тем временем прибыли новые гости, и хозяева переключили внимание на них. Бочком-бочком, я улизнул и прошел в большой гостиный зал, где уже кучковалось человек тридцать. В дальнем конце зала на просторной сцене выступал необычный квинтет: за огромным золоченым клавесином, покоившемся на плечах бронзовых тритонов, наигрывали в четыре руки Аccис и Полиффемус, все одеяние которых состояло из набедренных повязок и лавровых венков, на крышке клавесина перед ними полулежала сверкающая золотой пыльцой обнаженная Галаатея с лютней, чуть поодаль справа в перламутровой морской раковине, запряженной зубастыми рыбами с хищным оскалом, раздувал щеки, играя на дудке, розовотелый ангелок - пухлый карлик, а слева восседал на высоком пне в обнимку с волынкой проросший зелеными ветками Фаввн. На заднем плане возвышалась гора, недра которой содрогались от низких органных аккордов. Исполняли они почему-то не гайддновскую "Галаатею", а "Полет ваалькирий", композицию, явно не предназначенную для таких экзотических инструментов, и на меня накатило ощущение нудной и вялой перебранки Аccиса, Полиффемуса и Фаввна из-за Галаатеи, в которую пытался вклиниться ангелок, но безуспешно: его никто не слушал.

Ко мне подошел Игор.

- Вальт, я услышал твой разговор с Директором, и меня в нем нечто настрожило, - сказал он, отводя меня в сторону.

- Что именно? - поинтересовался я, отхлебывая вино из тонкого бокала.

- Ты действительно считаешь, что у тебя в голове зашит ЗМ?

- Хочешь посмотреть? - я повернулся к нему левым боком. - Видишь небольшую шишку в двух сантиметрах над левым ухом?

- Ты сам в это веришь? - спросил он.

Меня начала раздражать его дотошность.

- Я не верю, я знаю, - сказал я веско. - Еще вопросы есть?

- Да, - не отставал от меня он. - Ты представляешь себе, где мы находимся на самом деле?

- Что? Ты принимаешь меня за сумасшедшего? - удивился я. - Конечно, знаю. Но для конспирации записываю в мыслях, что мы находимся на приеме у директора фабрики смерти и слушаем выступление музыкантов в костюмах мифических персонажей. И не сбивай меня с толку своими вопросами! Пойми, я должен на ходу менять имена и место действия. Плюс к тому - камуфлировать происходящие события, изменяя их формальную сторону. Это крайне тяжело. Я должен постоянно сверяться с тем, что написал ранее, чтобы не вышло ляпов. А ты задаешь мне слишком много провокационных вопросов. Зачем ты пытаешься дезавуировать мое повествование?

- Вальт, ты болен, - покачал он головой. - Это я тебе говорю как доктор.

- Как доктор? - невольно сорвалось у меня с языка.

- Ты удивлен?

- Нет, не очень, - ответил я, пытаясь скрыть смущение. - Просто я думал, что ты... Что у тебя какая-то другая профессия.

- Скажи прямо, о чем ты пишешь свою книгу? - заглянул мне в лицо Игор.

Кажется, он мне не поверил про прием у Директора. Придется теперь что-нибудь соврать.

- Не волнуйся, - ответил я как можно спокойнее. Ничего имеющего отношения к нашей действительности. Повесть о жизни и смерти спермотозоидов. Фабула проста: из миллионов выживают единицы.