Мария Ермакова - Лазарет на перекрестке миров. Начало

— Зачем это вам? — насторожилась Татьяна.

Прозрачные провода отцеплялись от сатианета и втягивались в плаценту Икринки, заставляя его морщиться, словно от щекотки.

— Я мог бы… протаранить… один из двигателей флагмана… Подманите их… Скажите, что выдаете меня… Когда они подойдут ближе, я включу форсаж — они не успеют поставить защиту…

Пока он говорил, Татьяна отступала мелкими шажками, пока не подпрыгнула от неожиданности, наткнувшись на подъехавшую сзади тележку.

— Вы… это… — растерянно произнесла она. — Совсем… того?

Сатианет нахмурился.

— Я… не понял… Это диагноз?

Она не знала — плакать или смеяться? Или орать матом на черепахомордого героя своего народа?

— Э, вывести пациента из Икринки! — излишне громко приказала Татьяна. — Мониторинг продолжать.

Платформа выехала наружу, сатианет зажмурил глаза — освещение в Икринке было приглушено, чтобы создать иллюзию вечных сумерек его родной планеты. Щупы переложили тело на каталку. Татьяна вновь подключила к плечу пациента реактиватор, тот зашипев, присосался, как пиявка — сатианет дышал сам, но следовало подстраховаться. И пошла рядом с каталкой, определенной ею в третий жилой сектор — рядом с ее, четвертым.

— Как ваше имя? — спросила она.

Сатианет с трудом оторвал левую руку от каталки, принялся сжимать и разжимать четырехпалую ладонь, похожую на совковую лопату. Пальцы слушались плохо…

— Знаете что, — вдруг сказала Татьяна, остановив каталку, — ваш корабль уничтожен. Ваши товарищи погибли. И мы не отдадим вас гокам! А если бы вы были одним из них — мы не отдали бы вас сатианетам. Так что или вы забудете о войне и будете соблюдать наши правила, или…

Рука метнулась в ее сторону, толстые пальцы сомкнулись на горле.

— Или что? — прохрипел сатианет, задыхаясь. Резкое движение причинило ему невыносимую боль.

Краем глаза Татьяна увидела, как заволновался потолок над ее головой, появившийся щуп наливался энергетическим ударом. Оказывается, станция защищала своих обитателей! Но ее опередили. Низкий рык раздался снизу, с пола взлетел бело-рыжий снаряд и повис на твердом, похожем на сук, предплечье. От неожиданности, сатианет выпустил Татьяну Викторовну и испуганно затряс рукой. Запищал зуммер. Реактиватор зашевелился, активируясь.

— Бим, фу! — испуганно закричала Татьяна. — Отпусти его!

Пес неохотно расцепил челюсти.

Татьяна Викторовна склонилась над пациентом, корректируя работу реактиватора. Сатианет, задыхаясь, яростно смотрел на нее.

— Еще одна подобная выходка, и я погружу вас в анабиоз! — сказала она, ответив на его взгляд. — Будете овощем до прибытия ваших соратников! Вас ведь будут искать?

Тележка снова двинулась по коридору.

Сатианет молчал.

— Возможно, — наконец, неохотно ответил он. — В секторе Дох идет крупное наступление. Все наши силы задействованы в нем. Мы одерживаем победу!

— Я не ощущаю вашей победы! — подражая Кор-Харру, злорадно ответила Татьяна. — Бим прокусил панцирь?

— Кто? А, этот… ваш хищник? Нет, только поцарапал.

Тележка вкатилась в третий жилой сектор. Э вырастил посередине кровать-стол, подогнал Малую медицинскую консоль. Поверхность кровати шевелилась, словно живая — мягкий массаж исключал появление пролежней у лежачих пациентов, поддерживал мышцы в работоспособном состоянии.

Татьяна подключила консоль к переложенному сатианету и снова склонилась над ним, заглядывая в горящие глаза.

— Э будет следить за вами, поэтому давайте без глупостей! Выполнять правила Лазарета неукоснительно! Понятно?

— Тсалит, — неожиданно заговорил сатианет, — мое имя. А ваше, доктор?

— Танни. Я ввела успокоительное. Вы сейчас заснете, и это будет лечебный сон.

Сатианет дернулся.

— Я не хочу быть овощем! Что это такое? Что-то жуткое?

— Нет, это съедобное, — улыбнулась Татьяна Викторовна. Однако сатианет бледнел на глазах.

— Вы съедите меня?

Татьяна всплеснула руками.

— О господи! Конечно, нет!

— Значит, скормите своему хищнику?

— Как вы мне надоели! — искренне воскликнула она. — Я ничего не буду с вами делать. Выздоровейте сначала!

Сатианет глядел на нее с опаской, но веки его тяжелели. Через несколько минут он спал. Тяжело вздымалась широкая грудь, левая рука, не прибинтованная к туловищу, подергивалась во сне.

Татьяна Викторовна задумчиво погладила вздрагивающие коричневые пальцы и покинула сектор.

— Это называется Законом падающего бутерброда! — говорила Татьяна, отпивая мелкими глотками крепкий сладкий чай и не глядя на Лу-Тана. — Ни одного корабля за неделю! Что делать-то будем, доктор?