Сергей Розвал - Лучи жизни

- Во главе с Докпуллером, - снова вставил Чьюз.

- Хотя бы и так, - согласился генерал. - Где еще возможен Докпуллер? Он был разносчиком газет, - вы знаете это, профессор? Из разносчиков в миллиардеры - это возможно лишь в стране демократии, при великанском укладе жизни.

- Как вам сказать? - заметил ученый. - Шантаж и розги - доктрина не новая...

- В мировом масштабе! - восторженно воскликнул генерал, но тут же спохватился: - Однако к чему такие вульгарные слова, профессор? Дипломатия их не знает. А это именно дипломатия! Нам, военным, ничего не остается, как облачиться в дипломатические фраки, а прежние мундиры вместе с пушками и пулеметами сдать в исторические музеи. На земле воцарится вечный мир. Чего не могли добиться разные там Кампанеллы, того добьемся мы, генералы...

- Боюсь обидеть вас, генерал, - вдруг сказал Чьюз, - но должен заметить, что ваша доктрина мирового господства не отличается особенной новизной. Недавно мы были свидетелями полного краха доктрины подобного рода...

- Вы меня нисколько не обижаете, - спокойно возразил генерал. - Я не из тех, кто пугается названий. У фашистов не было подходящего оружия. У нас оно будет. В этом вся разница.

- Только в этом? - Чьюз хитро прищурился. - Теперь, генерал, я вас вполне понял. Но, заметьте, фашизм тоже был уверен в непобедимости своего оружия. Однако не все покорились... А если и теперь не все испугаются?.. Если у некоторых найдутся даже свои лучи или что-нибудь вроде этого... Тогда как?

Генерал поднялся из-за стола, огромный, грузный, грудь его раздулась, орденские ленточки тревожно зашевелились.

- Уничтожим! - прорычал он.

Из резиденции генерала Ванденкенроа машина отвезла профессора Чьюза уже в тюрьму.

14. Потомки Джордано Бруно

И смерть в одном столетии дарует жизнь во всех веках грядущих.

Дж. Бруно

Осуществление своего открытия он начинал с добровольного заключения в металлической лаборатории. Это было всего лишь четыре месяца назад. Теперь трагикомедия с "лучами жизни" также кончилась заключением, но уже тюремным.

Мог ли он когда-нибудь думать, что попадет в тюрьму? Скорее бы он допустил, что окажется на луне или на Марсе. Для ученого это было бы вероятнее.

Чьюз ходил по камере - три шага вперед, три назад. Итак, он прожил семьдесят лет, вероятно, уже всю свою жизнь; делал удивительные научные открытия, но наиболее удивительным из них была все-таки сама жизнь. Только теперь он открыл ее. Только теперь он узнал, понял, почувствовал, что в жизни существуют подлость, глупость, война, тюрьма, голод...

В сотый раз он оглядывал нехитрую обстановку своего неожиданного жилья. Койка, табурет, стол - все это было крепко привинчено к стене. Здесь даже предметы были лишены свободы. Тусклый свет с трудом проникал сквозь небольшое грязное окно. Оно было под самым потолком, и все-таки его закрыли металлической решеткой.

Он почти вплотную подходил к стене, опускался на корточки и пытался заглянуть снизу в просвет окна, чтобы увидеть небо. Но в окно была видна лишь какая-то грязно-серая масса, может быть, соседняя стена...

Иногда ему начинало казаться, что мир перестал существовать. В своей загородной лаборатории он привык к тишине, но здесь тишина была особенная: какое-то молчание небытия. Нельзя было понять, как среди огромного шумного города мог возникнуть этот остров молчания.

Он очень удивился, когда, подсчитав, понял, что находится в тюрьме всего шесть дней.

Шестой день ознаменовался необычайным происшествием: тюремщик, приоткрыв оконце в двери, сообщил о посетителе.

Когда Чьюза ввели в комнату, дневной свет ослепил его, и он зажмурил глаза.

Адвокат Самуэль Ношевский крепко пожал ему руку. Их оставили вдвоем.

Чьюз жадно слушал. Джо вернулся. "Милый мальчик, наконец он на свободе!"

Но возвращение Джо газеты использовали в интересах Докпуллера. Ношевский принес пачку газет, различавшихся между собой только названиями. Все они негодовали, что Чьюз посмел обвинить Докпуллера в краже ребенка.

Чьюз тихонько смеялся. Пусть его теперь ругают! Все-таки им пришлось вернуть Джо и без лучей.

В газетах было напечатано заявление Луизы. Она подтвердила, что необходимые для выкупа пятьдесят тысяч получила от профессора Чьюза. Ее спрашивали, что она знает о требовании отдать за ребенка "лучи жизни". Она отвечала, что никогда не слышала об этом.

- Чем же, однако, объяснить заявление Чьюза? - допытывались у нее.

- Дед очень любит внука и в то же время боится похищения лучей, - отвечала она. - Кроме того, он очень переутомлен. Нервное расстройство...