Владимир Печенкин - Два дня «Вериты»

Тропа вилась среди ущелий, постепенно поднимаясь все выше. Стало совсем прохладно, небо заволоклось облаками, на одежду, на конские спины оседали мелкие капли. Проехали поселок — кучку сложенных из камня и глины хижин. На покатом альпийском лугу паслись кони и овцы, отыскивая скудные клочки травы. Крохотные участки мало-мальски пригодной земли были тщательно возделаны. Встречные горцы приветливо, но с достоинством кланялись — и здесь знали доктора.

Миновали перевал. В тропу влились еще две-три тропинки, стали попадаться следы костров, редкие деревья. Вскоре опять показались отары овец, а затем и поселок. Здесь доктор спешился, отдал поводья Руми и пошел навестить больных. Руми и Слейн подъехали к рощице за селением и остановились подождать доктора. Индеец разостлал под деревьями брезент и жестом пригласил журналиста отдохнуть. Это было блаженством — лечь на спину, вытянуть онемевшие ноги.

«Хорошая порция впечатлений за одни сутки, — думал Слейн, дымя сигаретой и уже не обращая внимания на морось. — Или я просто отупел на дурацкой столичной работе, глядя на происшествия только со стороны. Я стал как фотообъектив — все фиксирую, не переживая. Уж не остаться ли нам здесь, сеньор мелкий репортеришка? Как, например, Гарри. Он делает что-то живое и нужное, лечит, помогает людям. А я развлекаю дельцов и бездельников. Интересно, с какой стати Гарри вдруг стал доктором? Ведь он ученый, физик с университетским дипломом. И откуда взялась эта фамилия — Беллингем? Впрочем, не мое это дело, и нечего ломать голову, пока он сам не пожелает сказать…»

Этот скучный парень Руми помалкивал и готовил на костре еду. Слейну сводила скулы зевота. Потом он почувствовал щекой мокрую траву, привиделись опять камни дороги, качающаяся грива лошади… А потом уже ничего не снилось. Усталость подарила такой безмятежный сон, какого не бывало дома, в мягкой постели. Доктор разбудил Слейна часа через полтора. Они поели и тронулись дальше.

К вечеру солнце выпуталось из облаков. Оно висело уже над горными гребнями, когда путники добрались до Кхассаро.

Слейн облегченно вздохнул, предвидя скорый конец непривычного путешествия. Однако не доезжая с полмили до первых домиков, доктор свернул с наезженной дороги влево, туда, где край долины замыкался беспорядочным нагромождением скал. Въехали в узкое ущелье.

— Слушай, Джо, — сказал вдруг доктор, — а ведь десять автоматчиков могли бы удержать здесь целую армию.

— Возможно. И геройски погибли бы от налета авиации. Кроме автоматов нужно иметь еще зенитное и противотанковое оружие, хотя бы с дюжину истребителей и, самое главное, могущественного союзника за пределами страны. Впрочем, индейцам уже нечего защищать. Их боевая песня спета.

— Ты прав.

— А что, не собираешься ли ты поднять индейское восстание? — засмеялся Слейн.

— Не выдумывай. Вот мы почти и приехали, Джо. Моя больница находится несколько на отшибе, зато в очень удобном месте. Один из моих предшественников основал ее вдали от поселка, поскольку тогда свирепствовала чума. Я ему благодарен за это. Нередки и теперь эпидемии — нищета болезнями богата.

В лощине между скал, на краю глубокого каньона, стояло четыре белых домика, сложенных из камня, окруженных проволочной изгородью. С горы по крутому каменистому руслу сбегал неширокий поток и исчезал в ущелье. В лощине стоял монотонный шум, к которому быстро привыкало ухо. Среди дикой красоты скал домики выглядели весело и гостеприимно, обещая покой и уют. У изгороди была раскинута индейская палатка и паслись две лошади.

Всадников заметили, и около десятка индейцев выбежали встречать доктора. И снова Слейн с некоторой добродушной завистью отметил, что Гарри здесь любим и почитаем. Вежливо поклонившись Слейну и помахав рукой Руми, индейцы тесно окружили доктора, оживленно заговорили и вообще вели себя не так, как принято в обращении с белым человеком, хотя в каждом их жесте чувствовалось уважение. Палатка принадлежала, очевидно, приезжей семье, ожидавшей доктора. Те, приезжие, резко отличались от прислуги больницы бедной одеждой, робким, сдержанным поведением. Держались в сторонке, ожидая, когда придет их черед.

Особенно оживленно тараторила и жестикулировала молодая красивая индианка в белой кофте и шерстяной пестрой юбке, остальные безоговорочно предоставляли ей первое слово. Выслушав ее, доктор обернулся к спутникам:

— Извини, Джо, тут привезли больного, боюсь, что у мальчонки дело серьезное. Руми позаботится о тебе.