Джеймс Кори - Война Калибана

— Кто ты? — обратилась она к изображению. — Чего ты хочешь?

Что-то она упустила. Такое случалось нередко, чувство было ей знакомо, но сделать она ничего не могла. Проявится, когда проявится, а до того ей оставалось только чесать, где чешется. Закрыв файлы, она получила ответ системы безопасности, удостоверяющий, что она ничего не копировала, затем отключилась и повернулась к окну.

И поняла, что ждет следующего раза. Информации, которую удастся собрать в следующий раз. Закономерности, которую она сумеет уловить в следующий раз. При следующей атаке, при следующей бойне. Ей было совершенно ясно, что случившееся на Ганимеде непременно повторится, рано или поздно. Джинна не загонишь обратно в бутылку, и с того момента, как протомолекулу выпустили на мирное население Эроса с целью посмотреть, что из этого выйдет, цивилизация изменилась. Изменилась так быстро и так резко, что они все еще играют в догонялки.

Игра в догонялки…

В этом что-то есть. В этих словах, похожих на строчку из полузабытой песни. Авасарала стиснула зубы, вскочила, прошлась до окна. Как она это ненавидит! Ненавидит!

Дверь кабинета отворилась. Она повернулась к Сорену, и тот шарахнулся назад. Авасарала на пару делений смягчила выражение лица. Несправедливо запугивать этого кролика. Скорее всего, бедняга при распределении вытянул короткую соломинку и попался в зубы сумасшедшей старухе. Как бы то ни было, парень ей нравился.

— Да? — спросила она.

— Я решил, что вас заинтересует протест, который адмирал Нгайен направил мистеру Эрринрайту. По поводу вмешательства в область его компетенции. Генсекретарю он копии не послал.

Авасарала улыбнулась. Пусть ей не решить всех загадок Вселенной, но держать мальчиков по стойке смирно она сумеет. Раз Нгайен не обратился к Пузырь-башке, значит просто дуется. И оставит все как есть.

— Приятно слышать. А марсиане?

— Прибыли, мэм.

Вздохнув, Авасарала оправила сари и вскинула голову.

— Тогда пойдем, прекратим войну.

Амос, объявившийся через несколько часов после голодного бунта, принес ящик пива, объяснив, что успел малость «осмотреться». Он же раздобыл упаковку продуктовых консервов. Этикетка гласила: «Пищепродукты из натуральной курицы». Холден надеялся, что хакера устроит такая валюта. Пракс безумно спешил, словно у него осталось последнее дело перед смертью, которая уже наступает ему на пятки. Холден подозревал, что это не так уж далеко от истины. Казалось, маленький ботаник выжигает себя изнутри.

Пока добывали необходимые продукты, Холден отвел его на «Лунатик» и заставил поесть и принять душ. Он еще показывал, как пользоваться корабельным гальюном, а Пракс уже начал раздеваться, словно забота о приличиях была пустой тратой драгоценного времени. Вид его истощенного тела потряс Холдена. Ботаник говорил только о Мэй, о том, как важно ее найти. Холден, наверное, ни в чем в жизни не нуждался так сильно, как этот человек — в своей дочери.

Эта мысль почему-то опечалила Холдена.

Пракса лишили всего, содрали весь жир, превратив его в жалкий скелет. Ему оставалось одно: поиски дочери, и Холден ему завидовал.

Когда-то, погибая в адской ловушке станции Эрос, он осознал, что должен еще хоть раз увидеть Наоми. А если нельзя увидеть, так хоть знать, что она в безопасности. Потому-то он и не погиб тогда. Поэтому и еще потому, что рядом был Миллер с пистолетом. Но та связь, даже теперь, когда они с Наоми стали любовниками, представлялась бледной тенью в сравнении с силой, подстегивавшей Пракса. И от этого Холдену чудилось, что он незаметно потерял что-то важное.

Пока Пракс мылся, Холден поднялся по трапу в рубку, где Наоми пыталась взломать искалеченную систему безопасности Ганимеда. Холден вытащил подругу из кресла и на минуту прижал к себе. Она удивленно дернулась и тут же обмякла в его объятиях, шепнув ему на ухо: «Эй!» Мелочь — но эта мелочь была ему сейчас чертовски необходима!

На пересечении коридоров Пракс задерживался, хлопая себя по бедру, словно поторапливая. Наоми осталась на корабле, следила за их продвижением по прицепленным к каждому маячкам и через сохранившиеся камеры наблюдения.

Амос за плечом у Холдена кашлянул и шепнул так, чтобы Пракс не услышал:

— Если мы потеряем парня, назад дорогу не скоро найдем.

Холден согласно кивнул. Даже в лучшие времена Ганимед представлял собой серый лабиринт коридоров с редкими кавернами-парками. А сейчас для него настали нелучшие времена. Большая часть справочных будок стояли без света: сломались сами или с чьей-то помощью. Сетевые указания в лучшем случае были ненадежны. А местные жители, словно шайки мародеров, рыскали по трупу великой некогда луны, то сами пугаясь, то пугая других. Холден с Амосом не прятали оружия, и, кроме того, Амос излучал угрозу, которая сразу подсказывала встречным: с ним лучше не связываться. Холден не впервые задумался, что за жизнь вел его механик, прежде чем завербовался на «Кентербери» — старую водовозную баржу, где они познакомились.