Дмитрий Сафонов - Радио Судьбы

Его тело напоминало спичку, которая почти вся уже почернела и обуглилась, но продолжает гореть, давая ровное дрожащее пламечко.

Проблема заключалась в том, что гореть ей оставалось не так уж и много.

И голос, засевший под его коротко стрижеными волосами, тоже знал об этом. И торопил его.

Попов подошел к белой будочке. Железная дверь была закрыта.

Левой рукой он прикрывал глаз, а правой – зажимал под мышкой автомат. Он подошел к двери вплотную и взялся за ручку, потянул осторожно, не отрывая руку от туловища, чтобы Калашников не выпал.

Дверь не поддавалась.

«Идиот!» – прошипел голос в воспаленном мозгу, этот голос напоминал шуршание высохшей травы под ногами. А может, это и был шорох? Он прислушался.

«Убери эту железяку. Но не очень далеко, вдруг она еще понадобится?»

Попов ощерился. Он резко развернулся на месте, надеясь увидеть кого-то, кто прячется у него за спиной. Автомат был в полной готовности: патрон в патроннике, предохранитель снят – оставалось только нажать на спусковой крючок.

Краем глаза (единственного, правого, глаза, остававшегося в его распоряжении) он успел уловить легкое движение в кустах неподалеку от развилки, где дорога от Бронцев разделялась: направо она уходила в сторону карьера, а налево – к бункеру.

Ветки кустов качнулись, и из них вылетела птица, что-то тревожно крича.

Несколько секунд он стоял присматриваясь, но шевеление не повторилось.

«Не тяни! – подсказал голос. – Повесь эту железяку на шею».

Он так и сделал. Слегка ослабил правую руку, и автомат скользнул вдоль тела, цевье легло прямо в ладонь. Он поднял автомат над головой и сунул голову в брезентовую петлю ремня.

«Так. Все хорошо, парень. Передатчик. Теперь – передат чик. Возьмись обеими руками за дверь и потяни ее что есть силы».

Он убрал левую ладонь от лица, и картинка в голове вновь раздвоилась: казалось, теперь его ботинки стояли на железной двери.

Плоские и какие-то прозрачные руки (он не мог сосчитать, сколько их появилось, но явно больше двух) протянулись к ручке двери и зависли над ботинками.

Теперь ему приходилось полагаться на осязание. Он положил ладони на нагретый металл и стал шарить в поисках ручки. Ага, вот она!

Попов ухватился за ручку двумя руками, уперся пятками в землю и изо всей силы потянул.

Заскрипели ржавые петли, и дверь медленно отворилась. В лицо ему ударил запах сырости и гнили. Попов продолжал тянуть дверь на себя до тех пор, пока щель не оказалась достаточной для того, чтобы он смог протиснуться внутрь.

Аккуратно, боком, он залез в образовавшийся проем, уперся спиной в приоткрытую дверь, а руками – в притолоку. Напряг мышцы спины и полностью распахнул дверь, нижний железный край противно скреб по земле.

Вниз круто уходила бетонная лестница, по наклонным белым стенам тянулись, как толстые черные змеи, пучки электрических кабелей.

В свете дня, пробивавшегося сквозь проем, он увидел надпись: «Катя плюс Вова» и сердце, пронзенное стрелой. С наконечника капала кровь. Чуть далее он обнаружил тщательно нарисованный пенис, из которого тоже летела какая-то струя. На левой стене неровные буквы сообщали, что «Оксана – шлюха». Настенная галерея продолжалась до самого низа лестницы, до того самого места, где чернел прямоугольник другой двери, ведущей непосредственно в бункер.

Попов оперся рукой о стену и начал спускаться.

«Не торопись! – говорил голос. – Будь осторожным! Так недолго упасть и сломать шею. А от тебя ведь требуется совсем другое. Ты же хочешь стать первым ди-джеем в Бронцах?»

Он не знал, хочет ли он стать первым в Бронцах ди-джеем, но подумал, что голосу виднее. Уж он-то все должен знать.

Этот голос призывал его быть осторожным, и в то же время... торопил его. Он стал каким-то нервным. Испуганным. Не таким, как раньше.

«Давай, парень! Аккуратнее! Пора начинать передачу! РАДИО СУДЬБЫ начинает свое вещание ровно в полдень!»

Рука скользила по шероховатому бетону стены, ноги нащупывали щербатые ступеньки. Сейчас полумрак только помогал ему, не было этих дрожащих двоящихся картинок, мешающих сосредоточиться.

Попов крался вперед, он тихонько сгибал колени и носком нащупывал следующую опору. Убедившись, что нога стоит прочно, он переносил на нее всю тяжесть тела и снова подгибал колени.

«Давай, давай!» – поощрял его голос. Пока все было нормально.

Внезапно он ощутил боль в правой ладони – рука напоролась на острый металлический крюк, на котором висели провода.