Владимир Щербаков - Восточный конвой

- Несомненно, - подтвердил Милов.

- Полиция - везде полиция, пусть даже здесь она называется Системой Порядка. Называться можно как угодно... А работать легче: технеты - я имею в виду маленьких технетов - контролируются гораздо легче. Поверь мне: я уже успел в этом разобраться. Но ты-то станешь не маленьким технетом; получишь тот уровень, какого достоин. За это могу поручиться.

Милов усмехнулся:

- Интересно, а твое начальство думает так же?

- Мое начальство думает так же. Ты же не думаешь всерьез, что я делаю тебе такое предложение и даю обещания от своего имени, как частное лицо?

- Не думаю, - сказал Милов искренне.

- Надо ли еще тебя уговаривать?

- Ты рискуешь, - сказал Милов. - Я ведь могу согласиться только ради того, чтобы внедриться...

- Конечно, такая вероятность есть. И какое-то время ты будешь испытывать некоторые неудобства: тобою будут интересоваться. Но это пройдет. И делаться это будет с максимальной деликатностью.

Милов кивнул и улыбнулся:

- Спасибо, коллега.

- Ты согласен?

- Ты же заранее знал, что я не соглашусь.

- Ничего подобного. Ты всегда умел логически рассуждать. И твоя хваленая порядочность не пострадает: ты сейчас не на службе, никому ничем не обязан...

- Все верно. И все-таки - нет.

- Объясни.

- Две причины. Первая: да, я прожил туг долго. Но это не моя страна.

- Это не логика, а лирика.

- И вторая. Не хочу жить среди каннибалов.

- Мы - каннибалы?

- И всегда были такими. Во все времена обожали пожирать своих. Вы людоеды, Клеврец. Живя здесь, я как-то притерпелся к этому. А потом увидал со стороны - и мне стало не по себе. Вы потому и стали технетами, коллега, что это снимает последние сдерживающие моменты: у технетов совести не должно быть по определению. А у вас ее никогда и не было; амбиции - были, и громадные, и сейчас они никуда не девались, а вот совести не было; я говорю о массе, конечно, единицы были порядочными и здесь. Но очень хорошо, что вы перестали выдавать себя за людей. А я хочу помереть человеком - как жил...

- Ты нас оскорбляешь, Милов.

- Да брось. Обидно, конечно, слышать такое, но правда не есть оскорбление.

Сейчас они разговаривали уже на ходу. Милов медленно шагал к пароходу, Клеврец не хотел отставать.

- Я ведь могу задержать тебя сейчас, - предостерег Клеврец. - И тогда разговаривать придется с другой позиции...

- Остерегись, Клеврец, - сказал Милов. - Ты ведь не умеешь плавать.

Он стоял рядом со сходнями, и Клеврец не сделал попытки удержать его.

- Прощай, - сказал Милов. - А знаешь, тут будет очень хорошо со временем.

- Я же говорил!

- Когда вы перегрызете друг друга. А люди останутся. Они ведь тут есть и сегодня.

- Люди! Такие, как Орланз?

- Нет, - сказал Милов. - Не такие, как Орланз.

9

(1 час 30 минут до)

Берег уже скрылся из вида. Милов стоял на корме, опершись на релинг, и хмуро смотрел на спокойную поверхность. На душе было скверно. Не получился даже и авантюрный пиратский вариант. Все должно было уже закончиться, а вышло так, что только начиналось на самом деле... Начиналось, чтобы совсем скоро завершиться уже окончательно-и плохо, так плохо, что хуже не бывает. Сейчас Милову даже не казалось самым страшным то, что погибнет вместе с ракетами и кораблем и он сам; плохо было потому, что он не привык проваливать задания, обманывать надежды, однако именно так получалось теперь. И предстоящая гибель казалась чуть ли не заслуженным наказанием за плохую работу.

А впрочем - разве игра совсем уже окончилась?

Отодвинув рукав, он взглянул на часы. Еще почти полтора часа оставалось до взрыва. Восемьдесят шесть минут. Даже при выполнении сложных задач приходилось укладываться и в меньшие сроки...

Что же мы имеем на сегодняшний день и час? Давай-ка разберемся хладнокровно.

Он снова попытался спокойно оценить положение.

Контейнеры были надежно укреплены в неожиданно просторном трюме, люк закрыт, затянут брезентом; южане, побыв недолго на палубе, спустились вниз: погода их не привлекала. Пассажирских кают на пароходе не было, но место нашлось для всех. Хотя капитан, небритый и, похоже, не выспавшийся как следует, счел, видимо, ниже своего достоинства знакомиться с сопровождавшими груз людьми, ими все же занялся один из помощников, а может быть, и единственный, черт его знал, - и указал, где можно будет поспать. По-морскому ранний обед уже давно прошел, но был обещан ужин, и оставалось только дожидаться его. Милов прикинул: похоже, что скоро они покинут территориальные воды. И придет пора доложить Орланзу, что все проходит благополучно...