разные - Журнал ''ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ''. Сборник фантастики 2007

Что меня всегда удивляло в Лёвке, так это его способность исчезать — уезжать в неизвестном направлении, не сказав никому ни слова, не оставив записки, не попытавшись объяснить.

В первый раз он пропал ещё тогда, в шестом классе, — как раз после того, как из-за Жеки взорвался его «предсказатель». Лёвки не было пять дней. Было пять пустых рассветов, пять вечеров, что не принесли ничего, кроме безнадёжности, пять ночей, когда сон нахально раскачивался, присев на край скрипучей форточки. Сон смеялся, сон жонглировал цветными мячиками надежд — и не делал ни шага вперёд. А на шестой день Лёвка нашёлся. Вот так, как ни в чём не бывало, появился в нашем дворе — бросил в летнюю пыль увесистую на вид сумку, уселся на старые качели, пружинисто оттолкнулся и взмыл вверх — к августовскому небу, к запутавшемуся в облаках солнцу, к только ему известным идеям и мечтам. Скрипели, раз за разом вознося Лёвку к небу, качели, стояла, замерев на балконе, Лёвкина мать, а Лёвка качался, подставлял лицо весёлым солнечным зайчикам и улыбался чему-то своему.

А потом Лёвка целый месяц сидел дома и собирал вторую модель «предсказателя» — хмурился, перекладывал с места на место принесённые неизвестно откуда детальки и как-то нехорошо, не по-детски, вздыхал.

Собрать второй «предсказатель» не удалось. Что было тому виной — забытая ли схема, некачественные детали или простое отсутствие «правильного» настроения — сказать было сложно. Но когда стало окончательно понятно, что воссоздать аппарат не получится, Лёвка впал в другую крайность и стал убеждать всех засесть за работу над аналогом «предсказателя». На логичный вопрос о причине подобной необходимости Лёвка отвечал уклончиво, а если о чём и говорил, то большей частью о будущем, о критическом перенаселении Земли… и о жуках, которые-де будут нещадно наше невезучее человечество уничтожать.

Время шло, аппарата же так и не было. И Лёвка замыкался, ходил сам не свой, на уроках отвечал невпопад, а сразу после школы запирался дома и категорически отказывался с кем-нибудь разговаривать. А потом появились рисунки жуков. Карандашные — на тетрадных листах в голубую клеточку, меловые — на стене гаража Митрича и зыбкие, выведенные прутиком в пыли у подъезда. Лёвка таскал рисунки школьному учителю физики, часами ждал у соседнего подъезда работающего в городской администрации отца Катьки Морозовой и, говорят, даже писал письма в какое-то министерство. Так продолжалось до декабря. Закончилась грязная, промоченная дождями и залепленная заплатками порыжевших листьев, осень, наступила зима. В первый день декабря серое небо, наконец, разродилось первым мелким снежком, и в этот же день пропал Лёвка — во второй раз за последние полгода.

Но теперь всё было по-другому: не сновал по двору вечно недовольный участковый, забыли, не спрашивали о Лёвке учителя, молчали и старались не появляться на людях Лёвкины родители. И только беспроводной телеграф бабушек у подъезда временами подбрасывал версии одна другой фантастичней.

Прошел тихий, без Лёвкиных хлопушек и фейерверков, Новый год, начали подтаивать, сосульками тянуться к земле снежные шапки на крышах, пробились сквозь снег первые зелёные травинки, а Лёвки всё не было и не было…

Он появился так же внезапно, как и в первый раз. Просто однажды утром, выйдя на свой балкон, я увидел его на соседнем. Лёвка стоял, опершись о перила, ворочал носком домашнего тапочка завалившуюся на бок банку с краской и смотрел куда-то вдаль.

А еще через неделю Лёвка вернулся в школу: за апрель и май умудрился сдать весь пропущенный материал и закончил год без единой четверки. На вопросы о том, где его носило всё это время, Лёвка не отвечал, а однажды указал на усеянный мелкими точками сгиб локтя и загадочно сообщил, что ради блага человечества ему пришлось с ними согласиться. Кто такие были эти «они» и что за спорные вопросы решал с ними Лёвка, так и осталось тайной…

А потом мы выросли: когда-то представлявшийся таким высоким Жека вдруг оказался на полголовы ниже меня, ябеда и зануда Костик отрастил мерзкие усы-щеточку и поступил на работу в какую-то таинственную организацию, успел жениться и развестись Лёвка.

Всё шло так, как и должно было идти, пока однажды из миллионов телевизоров и радиоприемников на нас не выплеснулась новость: установлен контакт с инопланетной цивилизацией. Цивилизацией, во много опережающей нас в развитии, цивилизацией, способной решать, что для нас хорошо, а что — нет. Вряд ли кто сможет объяснить, как и почему правительства всех до единой стран беспрекословно подчинились решениям чужаков, однако зависшие на орбите треугольные корабли-наблюдатели вскоре стали привычной картиной, а передаваемые на землю распоряжения исполнялись безотлагательно и со всей возможной точностью.