разные - Журнал ''ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ''. Сборник фантастики 2007

Лёвкины пальцы торопятся, бегают по кнопкам, крутят впаянную в бок «предсказателя» шарманочную ручку.

— Странно… — Лёвка останавливается, покусывает губу.

— Чего странно?

— Не отвечает что-то.

— Может, сказать погромче надо? — Жека хмыкает, наклоняется к аппарату. — Кто народом управлять будет-то? Ну в смысле, чтоб нас слишком много не стало?

Щурится, расшвыривает фейерверк смешинок Жека: не верит он Лёвке, не верит — чтоб я пропал. Хотя я, вообще-то, тоже не очень верю.

За окном слышится густое, басовитое жужжание — ловко обогнув растопырившую ветки яблоню, в комнату влетает крупный, с зелёным отливом, жук.

— Ого! — хмыкает Жека, тянется к опустившемуся на край стола летуну, цепляет локтем «предсказатель», но не обращает внимания: охота на насекомое в самом разгаре. Осторожно цапнув крылатого гостя за бока, Жека радостно констатирует: — Жук!

Лёвка молчит, серьезно смотрит на Жеку, тычет в сдвинувшийся рычажок с красным кружком на боку:

— Жек, ты хоть понял, что сейчас сделал?

— А чего? — хмурится Жека.

— Ты, родной мой, — неожиданно переходит на покровительственный тон Лёвка, — только что будущее запрограммировал.

— А, ну, если ты против, мы его сейчас обратно перепрограммируем! — идет на попятный Жека — цепляет большим пальцем злополучный рычажок и тянет его назад. «Предсказатель» скребёт днищем стол, медленно едет в сторону под Жекиной рукой, но рычажок не сдвигается с места.

— Ах, ты вот как, — хмыкает Жека, — сейчас мы тебя уговорим!

Отпустив жука и покрепче взявшись за корпус прибора, Жека хватается за рычажок, рывком отводит его назад. Рычажок отзывается жалобным хрустом и остаётся в Же-киных пальцах.

— Да что ж ты…!!! — Лёвка бросается было к «предсказателю», но замирает: прибор начинает глухо порыкивать, вздрагивает и недобро лязгает чем-то внутри.

— На пол! На пол!!! — ныряет под стол Лёвка.

В чём, в чём, а в этом с Лёвчиком спорить не станет никто. Даже Жека. Мы послушно следуем за Лёвкой.

Секунда, две, три… Ничего.

— Ошибся ты, видать, мастер! — приподнимает голову, добродушно подкалывает Лёвчика Жека. — Зря нас сюда…

Над нашими головами оглушительно грохает, взрывается Лёвкин прибор — летит во все стороны шрапнель мелких деталей, барабанит по полу дождь белых кнопок, впивается в оконную раму рваный осколок верхней панели.

— Доигрались, — мрачно резюмирует Лёвка.

— В-вставай, г-говорю, — Лёвка бросает мне полотенце, прихрамывая, выходит на балкон.

Наскоро умываюсь и присоединяюсь к Лёвке. Со всех балконов вдаль, на запад, смотрят соседи — бодрые и заспанные, ждущие и безразличные, кутающиеся в пледы и подставляющие лицо колючему осеннему ветру.

— С-скоро уже, — смотрит на часы Лёвка.

И точно: едва он успевает закончить фразу, как над городом разносится сигнал. Сигнал каждый раз разный: иногда это трель жаворонка, иногда барабанный бой, иногда нежная мелодия старой колыбельной. Сегодня сигнал говорит голосом Воды. В детстве, читая «Синюю птицу», я пытался представить себе голоса героев: голос Огня потрескивал, голос Хлеба был глуховатым — с мягкими сдобными нотками, а голос Воды был именно таким, как этот сигнал, что будил сейчас и без того не спящий город. Сигнал шелестел морским приливом, затоплял колодцы дворов плеском волн у причала, вливался в арки горным потоком, гулким эхом отдавался от стен и плыл дальше, к окраинам, плыл, возвещая наступление очередного цветного дня.

Ещё минута — и далеко за городом, словно разверзая сомкнувшуюся над ними землю, ввысь потянулись мегаэкраны. Огромные, заслоняющие собой горизонт, они поднялись над городом. Поднялись для того, чтобы в который раз стать полем для мозаики — цветных секторов, что уже четвёртый год определяют судьбу нашей планеты.

Сигнал медленно затихает, журчащий голос Воды словно впитывается в грунт, уходит прочь — под землю. Уходит для того, чтобы однажды вернуться опять. Над головой раздается громкий, короткий звук: «Бум-м». Пластмассовая крыша нашего балкона чуть прогибается, и на широкие перила падает жук.

— М-малиновый, — констатирует и без того очевидный факт Лёвка.

Крупный, размером с два моих кулака, жук тем временем семенит по перилам, вертит туда-сюда головой с изогнутыми телескопическими рожками, сбивает титановыми лапками слоящуюся старую краску. Добравшись до края перил, жук расправляет полупрозрачные, с тонкой сеткой арматуры, крылья и беззвучно планирует вниз, к своим.