Дмитрий Сергеев - Прерванная игра

Наш тюремщик в прошлом служил при сыскной канцелярии. Слежку устанавливали за опасными преступниками, точнее за теми, в ком подозревали возможных преступников. Чаще всего ими оказывались люди весьма уважаемые.

Шпикам требовалось выслеживать, где бывают, когда, с кем встречаются, о чем беседуют, что замышляют... Не всякий способен часами и сутками держать след. Нужно уметь все замечать, не упускать из внимания ни одной мелочи. Составлять подробный отчет. Хвост должен постоянно быть готовым к любым неожиданностям. Почему-то в народе хвосты не пользовались уважением. А те, за кем приходилось вести слежку, так в вовсе считали долгом презирать несчастных шпиков. А если разобраться, не их ли стараниями удерживается образцовый порядок? Да только кто это оценит?! Особенно неприятен нашему тюремщику был один человек. Целый год пришлось вести слежку за окаянным. Чертов книжник давно был предан анафеме, но никак не удавалось сцапать его на деле. Хитрющий был-не зря, видно, в ученом сословии значился. Шпик изучил привычки своего подопечного, начал даже симпатизировать ему. Тот, в свою очередь, свыкся, что за ним постоянно волочится хвост. Могли бы даже сблизиться и подружиться на этой почве. Так куда там, нос воротит,

- Однажды у книжника собрались гости - тоже всякий ученый сброд,-будто бы на пирушку. Я, конечно, к двери прилип. Да без толку-ни слова не разобрать. Хоть ревом реви. Назавтра отчитываться нужно. С досады дрeмать начал. Клюнул носом раз, другой - и в дверь лбом.

А хозяин, с кем-то из гостей в прихожей беседу вел. Курили. Книжник в руках пепельницу держал, чтобы гостю было куда пепел стряхивать. Услышал, как я стукнулся, открыл дверь. Посмотрел на меня этак свысока, будто бы на козявку. "А-а, это вы". И вытряхнул все свои заплеванные окурки в лицо мне. И дверь захлопнул перед носом. А ведь, можно сказать, культурный человек!"

- Тяжелая служба, - посочувствовал я.

- Недолго он увиливал - скоро влопался голубчик. Вздернули миленького.

- Поднимайтесь! Живо! Живо!

В люк спустили шаткую лесенку.

- На допрос, - шепотом оповестил нас давешний гость. После своей исповеди он проникся к нам симпатией.-Будут пытать,-не удержался он от соблазна доставить нам удовольствие.

Стиснутые наручниками запястья одеревенели. Боль, правда, немного притупилась, не была острой.

Нас вели полутемным коридором, всего два факела освещали его. Каменный свод нависал над головою - невольно хотелось пригнуться, хотя можно было идти в рост.

Долго продержали в камере, освещенной единственным факелом. Конвоиры остались за дверью. С нами был все тот же тюремщик. Он сел на складной стул. Для заключенных у каменной стены поставлена массивная скамья - на ней расположились мы. Присмотревшись, я увидел еще одну дверь и над ней крохотное оконце, заткнутое войлоком.

Принесли четыре факела, колеблющееся влвмя озарило углы. Наш сопровождающий кидал внимательные взгляды на стены. Настолько внимательные, что я тоже заинтересовался: чтo там находит интересного?

Вначале ничего особеияаго не заметил. Камень как камень - серый, распиленный на прямоугольные блоки. Кладка сухая, без раствора, блок к блоку подогнав без зазоринки. Вдоль швов камень от времени чуточку выкрошился, местами образовались глубокие щели. Разрушению стен способствовала сырость. Повсюду были мокрые разводы.

Одно из пятен вдруг сделалось багровым, потом пурпурным. По стенам засочились кровяные потеки. Мне стало не по себе: только что я видел серый камень - и вдруг кровь!

Тюремщик впился в мое лицо. Бели бы он не выдал так явно своего любопытства, я, возможно, долго бы еще мучился над загадкой кровоточащих стен. Теперь сообразил: камера, где мы находились, предварительная перед пытошной. Здесь начиналась подготовка к пытке. Таинственно кровоточащие стены должны внушать страх, держать человека в напряжении. А добиться эффекта не так уж сложно: камни покрыты каким-нибудь красителем. Когда воздух разогрелся от факелов, началась химическая реакция.

Моя усмешка привела тюремщика в недоумение, но в запасе у него имелось еще одно средство поистязать нас.

Из оконца над дверью в пытешнуго тюремщик убрал войлочную затычку-тотчас стали слышны голоса. Допрос только начался. Возможно, там ждали сигнала, когда тюремщик откроет слуховую отдушину.

- Имя?

- Вам известно мое имя. - Голос был знакомый - допрашивали Гильда.

- Молчать! Отвечать на вопросы!

Гильд вскрикнул от бoли. На лице нашего мучителя отразилось удовлетворение, словно ему посулили лакомствo.