Иннокентий Сергеев - Либретто для жонглёра

....

Курс наглядной философии магистра изящных наук Скарамуша

Дуэль (О мудрости не по летам)

На каком-то из вечеров Путешественник Проездом был представлен одной даме, чья красота и прочие достоинства восхищали всех, кто был с нею знаком, но ещё более, тех, кто с нею знаком не был. Путешественник, однако, повёл себя несколько странно. Он загадочно улыбнулся, и отойдя в сторону, негромко рассмеялся. Муж дамы заметил странность его поведения и резким тоном потребовал объяснений, желая выяснить, не скрывается ли за всем этим что-нибудь неприличное. - Я мысленно представил вашу супругу в роли настоятельницы монастыря, объяснил Путешественник. - И что же в этом смешного, сударь? - спросил растерявшийся муж. - Но ведь это же нелепо! - воскликнул Путешественник, и было видно, что он едва сдерживает себя, чтобы не засмеяться снова. - Так значит, вы воображаете нелепости, над которыми сами же и смеётесь, - саркастически заметил муж. - Да, сударь, - сказал путешественник. - Но разве Господь создал это нелепый мир не с той же самой целью? В этот момент присутствовавший здесь же вундеркинд Лимонадус подавился фазаньей костью, и любезные дамы воспользовались этим обстоятельством, чтобы просить его прочитать им что-нибудь из его мудрых (не по летам) сентенций. Лимонадус, польщённый сверх всякой меры, разыскал в кармане блокнот и сообщил обступившим его дамам дословно следующее:

"Ой!" - воскликнул Дон Карлос, когда понял, что его накололи на шпагу. "Ой!" - сказал маэстро Ногиврозь, широко зевнув. "Слова, слова, слова", - сказал Шекспир.

Дамы, придя в неописуемый восторг, стали неистово аплодировать, а вундеркинд Лимонадус тем временем раскланивался, медленно поворачиваясь по часовой стрелке. Маэстро Ногиврозь посчитал себя оскорблённым и, решительно подойдя к Лимонадусу, громко и вразумительно предложил ему дуэль. Дамы притихли. - Я принимаю ваш вызов, - сказал Лимонадус, перестав вращаться. - Однако выбор оружия остаётся за мной. - Разумеется, сэр, - холодно сказал маэстро, поклонившись. - Ровно как и место и время дуэли, - сказал Лимонадус. - Разумеется, сэр, - сказал маэстро, вновь поклонившись. - Вот мои условия, - произнёс Лимонадус и, выдержав до предела паузу, объявил: "Стреляться немедленно, здесь же, из бутылок с шампанским". Сказав это, он повалился на пол и стал с хохотом кататься по паркету, брыкая ногами и держась за живот. Его смех подхватили все присутствующие, за исключением разве что маэстро Ногиврозь, сохранившего невозмутимое спокойствие. Принесли бутылки. Первым выстрелил маэстро и угодил пробкой по лбу гипсовому философу Жан Жаку Руссо, присутствовавшему на вечере в качестве незначительных размеров бюстика. Вундеркинд Лимонадус шмыгнул носом в знак восхищения и сказал: "За таким выстрелом ответного обычно не последует". После чего он выстрелил в воздух и стал разливать шампанское по бокалам.

....

Понимаешь, Эл, природа живописи вовсе не отрицает природу форм мезозойской эры, каких-нибудь ящеров или моллюсков - просто она более высокого порядка. Но эти ящеры и моллюски двигались к тому, чтобы перестать быть как к цели; конечно, они об этом не думали - нечем им было думать. Чтобы пришла новая эпоха. При этом каждый ящер и каждый моллюск жил своей собственной жизнью. Вот и люди. Вроде бы все вместе, а, в то же время, каждый идёт к своим небесам. На небесах те же законы, что и на земле, просто небеса выше. Ну конечно, ты всё понимаешь. Всё-то мы понимаем! Как сказал вундеркинд Лимонадус: "Я знаю больше, чем мне полагается по возрасту, но это не добавляет мне ни одного года". А вот романтики думали, что на небесах они как сыр в масле будут кататься - вот романтики! Знаешь, я как-нибудь напишу об этом такую важную-важную статью, такую мудрую. Не по летам! Ты скажешь, что за радость, опережать свой век. А я скажу: "Да пошёл он, этот век! Он такой же мой, как и твой". Когда-нибудь мы ещё посмеёмся над всем этим. Надо же во что-то верить!

....

Рисуя на листе ватмана женщину-сфинкса, Скарамуш вполголоса пробормотал: "Почему так печальны лица крестоносцев?" Элисса спросила меня шёпотом, о чём он говорит, и я объяснил, что магистр имеет в виду известную картину господина Делакруа, признанную не менее загадочной чем улыбка Джоконды. Скарамуш, уловив краем уха моё разъяснение, сделал какое-то замечание в своей манере. А потом добавил: "Неугомонные крестоносцы. Ведь сказано же, не хватайся за лезвие своего меча - непременно порежешься!" - А кто это сказал? - полюбопытствовала Элисса. - Мои китайские... - фломастер замер. Скарамуш задумался, подбирая слово. - ...коллеги, - фломастер двинулся дальше. Мы рассмеялись.