Иннокентий Сергеев - Либретто для жонглёра

- Над теми, чей дом Эмпирей, Ата не властна, и они смело могут следовать советам Дали и наставлениям патриархов чань. Хотя исключений, как всегда, хоть отбавляй. Ван Гог, например. - Но что же тогда желание нравиться? - спросила Элисса. Я не знал, что ответить. Я понял, о чём она спрашивает. - Не всё ли равно? - сказал я. Если хочешь понравиться, сделай так, чтобы о тебе говорили. Неважно что. Отколи какой-нибудь номер. Посади самолёт на Трафальгарскую площадь. Хочешь, я посажу самолёт на Трафальгарскую площадь? Под Рождество, чтобы все видели. - Не надо, - сказала она. - Ещё разобьешься. - Тоже здорово. Представляешь, какой фурор? Бабах! Яичко на завтрак? Вот тебе яичко! Адмирал повержен, флот отомщён! А какая шумиха, какая радостная шумиха поднимется, представь! Неверная жена бросает мужа, соблазненная демоном-искусителем. "Выбирай!" - кричит он. - "Я прыгну с Капитолия или посажу самолёт на Трафальгарскую площадь!" Падшая женщина выбирает второе. Он забирается в кабину, самолёт поднимается в воздух, вот он уже над Лондоном, что защитит столицу Англии от этого воздушного налёта? Нет спасения, злобно усмехаясь, демон выруливает на посадку. Бабах! Врезался. Пылающие обломки падают в бурные волны уличной толпы. Нашему корреспонденту, Храниегогосподь, чудом посчастливилось запечатлеть это драматическое событие на плёнку. Неверная жена в безутешном горе (крупным планом), место трагедии (на разворот), останки самолёта (в уголке). "Она рыдает и рвет на себе одежду". А заголовки! "Феномен Руста устоял!" "Он был как неуправляемый снаряд!" "Новый Икар или..." Журналисты, интервью... Правда ли, что ваш сожитель регулярно избивал вас и угрозами склонил к измене? Правда ли, что он был маньяк и в минуты припадков в голом виде носился по квартире и кричал: "Я разделаюсь с тобой, одноглазый!" Правда ли, что он был фанатичным бонапартистом? Ах, неужели всё это правда! Дискуссии в клубе Любителей Поворачивать События И Так, И Эдак. А что было бы, если бы Наполеон не прогнал тогда Фултона? А потом ты напишешь мемуары под названием "Демон небес в моей постели". Господь покарал нас. Супружеская верность превыше всего! Новая рок-опера "Взлет и Падение Совратителя!" И всё это ты. А потом прелестные внучки спрашивают тебя: "А правда, бабушка, что ты летала на метле?" Хочешь? - Нет, - сказала она. - Это только на словах интересно, а на деле всё будет скучно и утомительно. - Что ж. Сохраним ещё одну иллюзию. Полёт отменяется, как сказал Экзюпери, глядя на останки своего самолёта. ................... Я подхожу к магнитофону и врубаю "Magical Mistery Tour".

Курс наглядной философии магистра изящных наук Скарамуша

- А давайте все сойдём с ума, - предложил на одной из вечеринок известный учитель танцев маэстро Ногиврозь. - Давайте, - сказал Хитроумный Венецианец. - Только не будем сходить с ума по этому поводу. - Ум отличается от зелёного горошка тем, что его можно продать, но нельзя купить, - изрёк Архивариус. И все присутствующие поздравили его с этой редкой для его ума мыслью. Вундеркинд Лимонадус записал в своей записной книжке: "Сойти с ума и легче и труднее, чем сойти с рельсов. Разгадка этого парадокса в том, что с ума сходит обычно человек, тогда как с рельсов сходит, как правило, поезд".

О вере и верованиях

Афина собственными руками сделала первую в истории свирель и бросила её на берегу водоёма. Свирель подобрал Марсий. Так полагали древние греки. Однако Омар аль-Гасан из города Басры утверждал, что свирель эту подобрал вовсе не Марсий, а он сам, Омар аль-Гасан из города Басры. Об этом сообщает историк Валерий. Нам же остаётся верить или не верить.

Дафна

Однажды, пересекая вброд лесную реку, адъютант Зельц увидел танцующую Дафну. Желая поймать её, он протянул к ней руку, но нимфа схватила адъютанта за руку и стащила его с коня в воду. О дальнейшей судьбе адъютанта Зельца достоверно ничего не известно. В лагере он был объявлен дезертиром и с позором расстрелян (заочно). Подобным же образом был пленён римский император Валериан. Царь Шапур впоследствии, вспоминая об этом событии, произнёс такие слова: "Протягивая руку, держись другой за что-нибудь, и покрепче".

....

Неожиданно для себя я обнаружил, что долги могут оказаться весьма неприятным обстоятельством, в особенности, когда ты лишён возможности отдать их. Не то чтобы я был обескуражен, но... несколько растерялся. История эта, в сущности, неинтересная и удручающе банальная, и я далёк от мысли делать из неё какие-либо выводы, тем более категоричные, ведь, в конце концов, всё могло бы быть и иначе, если бы... Если бы мой папа был турецкий султан. И поскольку история эта банальна и неинтересна, стоит упомянуть о ней не более чем вкратце. Я стал подолгу не бывать дома. Я приходил, Элисса подогревала для меня ужин. Мы подбадривали друг друга, и я говорил, что всё это ерунда, что это всего лишь вставной эпизод, пусть даже и неприятный, шутил, что скоро выйду в отставку, и говорил, что впереди у нас целая ночь... И снова уходил. Между тем, всё вокруг стало меняться, и я перестал узнавать то, что прежде было привычным и постоянным. Прежние мои приятели становились просто знакомыми, а то и вовсе уезжали в места столь отдалённые, что письма им нужно было отправлять в международных конвертах, а за телефонные звонки приходили несуразные по денежной сумме счета. В какой-то момент я был близок к отчаянию - тому состоянию, когда даже умопомешательство представляется выходом из положения, едва ли не желанным... Получалось, что я толком никогда и не умел зарабатывать деньги! Всё так изменилось... Я начал лгать Элиссе, понемногу, но всё больше. Я блефовал, говорил, что дела пошли в гору, потом, сдавая позиции, уверял, что пойдут в гору вот-вот... И уже я расплатился со своими долгами и мог вздохнуть свободнее, но появились новые обязательства, и оказалось, что я связан делами, которые должен, обязан завершить, и что могут быть, - как это странно! - дела, от которых я не волен отказаться, и что я вовсе не принадлежу себе... Наверное, к этому можно было бы отнестись... ну хотя бы с юмором. Амадей Гофман каждый день уходил на службу в канцелярию, а вечером возвращался домой, чтобы отправиться в волшебные путешествия. Я вспоминал об этом и говорил себе: "Ничего, вот наступит весна, и всё снова будет как раньше. Нужно только дождаться". Но однажды она не дождалась меня.