Иннокентий Сергеев - Персефона

Плеск воды, сырой песок недолго хранит следы. Шелест и плеск. - Как ты думаешь, в этом песке есть золото? - Сколько угодно. - Тогда давай попробуем намыть. - Давай. Прислонись к нему щекой. Закрой глаза. Слышишь, ветер напевает о ленивой воде... Under lazy water... - Откуда это? - Из вечности. Люди строят стены от ветра, и не доходят до богов их жертвы, а только заполняют дома их удушливым чадом. Посмотри на облака, они не противятся ветру, они скользят, собираются в башни и строят прекраснейший из дворцов, Дом Заходящего Солнца. - Почему бы тебе не написать книгу о музыке? Никто не видит её так, как ты. - Музыка сама всё говорит за себя. Это божество, не нуждающееся в оракулах. Тишина и... вихрь, движение, летящие складки плаща раздувают огонь, и наполняется жаром алтарь, и откуда-то из-за альпийских лугов доносятся звуки лиры. Выше! Опера Королевы. Партер - небесам, галёрка - зодиаку. На сцене голос и ... свет! И две звезды... Кастор и Поллукс, звёзды-диоскуры. Земля и небо. Чёрное и белое. - Чёрное и белое... Расхожая тема. - А Бог - расхожее слово. Любовь, вечность... все слова так забавны, если прислушаться к ним. Мы говорим: наш век, рок-музыка... исповедь, путь к свету, лестница на небеса... - Это был великий век. - Был? Есть, будет. Велик только гений. Ведь рок - это не идея и не набор идей. Я могу сказать, что это искренность, честность как форма мировосприятия и самовыражения, и это будет правдой... но сказать так, значит снова начать эту игру со словами... что такое рок... Может быть, это сама любовь. - Всё, что вам нужно - это любовь. - Любовь - это всё, что вам нужно. - Жалко только, что такая страшная война была в этом веке. - Да, и не одна. О какой ты говоришь? - И эти споры о музыке и вообще, так смешны... - Споры вообще смешны. Чем меньше люди понимают, тем больше они спорят, именно поэтому больше всего спорить они будут о Боге, об истине, о музыке. И всякий из них возносит одного из братьев на Олимп, а другого в это время отправляет в подземелье. - Приходит кто-то новый и меняет всё наоборот... Самолёт расчерчивает небо. Ветер раздувает листву, и шумит она, и бьётся о бронзу ветвей. И разогретый воздух пахнет дубом и мрамором. Что откроют нам боги в шелесте листьев? - А почему бы тебе, наконец, не сделать музыкальный фильм? - Кажется, у Карла другие планы. Да и потом, после "Кабаре"? - Но ты же пишешь музыку после... Моцарта. - Что значит после? К музыке это понятие неприменимо. Что значит после музыки? - А что значит после "Кабаре"? Что ты смеёшься? Ты имеешь что-то против кино? - Вовсе нет. Это самое пластичное из искусств. Я восхищаюсь им всякий раз, когда оно того заслуживает. - Тогда почему бы тебе не сделать музыкальный фильм? - Нет, Лиз. Это, конечно, прекрасная идея, но этого я не смогу. Я опять всё сделаю не так. - И почему у тебя всегда всё получается не как надо? - Я не знаю, как это объяснить. Понимаешь, я не могу работать над темой, я не могу работать над каким-то сюжетом, над какой-то идеей. Всё, что я делаю, это полнейшая импровизация. Я просто настраиваюсь на определённую волну, и всё, что происходит дальше, уже не зависит от меня. Знаешь, есть такое выражение: исполнился наития. То есть как сумасшедший. И я никогда не знаю, что у меня получится, как это будет выглядеть. - Но цари же держали при себе пророков. - Вовсе нет. Они посылали за ними время от времени, когда в очередной раз становились в тупик. Держать же их всё время при себе было бы неуютно и беспокойно, ты не находишь? Да и пророчества вовсе не всегда оказываются приятны слуху. Вспомни библейских пророков. Или Тиресия. - Надеюсь, ты не сойдёшь с ума по-настоящему. - Только ты сохраняешь мне разум в этом безумном мире.

- Я посылал к тебе врача... - Я же предупредил тебя, что не пущу его на порог. Если кому-то и нужен врач, то уж точно не мне. - Но он говорит, что тебе следовало бы отдохнуть. - Я примерно знаю, что это означает. - Послушай, он посоветовал одно очень хорошее заведение, где он сам мог бы наблюдать за тобой... - Чудовищно! Карл, ты хоть задумываешься, что ты говоришь? - Да не упрямься же ты. Он врач, и ему виднее. - А если я не хочу? - Но тебе это необходимо. - По какому праву другие люди решают, что мне необходимо, а что нет? - Я хочу для тебя только блага, пойми. - Благими намерениями, знаешь, куда дорога вымощена? - И всё-таки, тебе надо туда поехать. - А если я не захочу? - Это очень уважаемый врач, большой авторитет... - Оставь авторитеты поклонникам авторитарии. - Ты упрям, но я ещё упрямее. Если это нужно для твоего блага... - Не упрячешь же ты меня в клинику насильно! - Если это будет необходимо для твоей пользы... - Ну конечно! Ты его купишь, и он выдаст такой диагноз, что меня заставят отправиться туда. Вот пример того, как жалость может быть безжалостной! - Мой долг помочь тебе. - Что ж, тогда остаётся только одно. Бегство.